в поле. Меня никто не искал, да и зная деда, искать бы он меня не стал. Очень хотелось пить. Еще я думал о том, что нужно кормить утят, а дед этими обязанностями не занимается. Это полностью лежит на моей ответственности. И учитывая все произошедшее, он специально не станет меня в этом вопросе подстраховывать, даже если это будет стоить здоровья всех десятерых утят. Или станет? Может быть, я слишком категорично думаю о нем, а он на самом деле просто пытается меня чему-то научить? Ведь дедушка не слышит мои аргументы точно так же, как и я не слышу его. Чем я лучше? Такой же упертый баран. Нужно поговорить с дедом по-другому. Нужно найти выход из этой ситуации и не вмешивать в нее ни маму, ни кого-либо другого. Я поднялся и пошел в сторону дороги. По ней мимо меня с громкой сиреной в сторону райцентра пронеслась карета скорой помощи. «Странно…» — подумал я, нечасто здесь можно увидеть такие машины, да еще и мигалками и сиреной. Но тут внутри что-то дернулось, и мой шаг стал быстрее сам собой.

8 глава. Несчастный случай

Я подошел к дому, калитка была закрыта, но не заперта на щеколду. Это было довольно необычно. «Наверное, дедушка специально не закрыл на щеколду, чтобы я мог зайти, не встречаясь с ним взглядом. Все-таки, мои последние слова явно не прибавили в нем желание со мной общаться», — подумал я. Буч выбежал ко мне навстречу, начал прыгать на меня, вилять хвостом и скулить. Он буквально шел за мной по пятам до самого крыльца. Я зашел на кухню, налил себе стакан воды, присел за стол. И тут заметил лежащую записку со словами: «Лёня, дедушку увезли в больницу, зайди ко мне как можно скорее. Раиса Николаевна.» Я оцепенел, все внутри сжалось, и в тот момент я почувствовал себя таким маленьким-маленьким человеком, не способным совсем что-либо сделать и предпринять. Раиса Николаевна — это наша соседка, она постоянно покупает у дедушки молоко Ажуры, заходит к нам через день, берет всегда свежее после дойки. Я не знал, что мне сделать в первую очередь — бежать к соседке или проверить утят. Я решил, что лучше я сначала проверю утят, ведь если бы я просидел в поле дольше, то и записку бы увидел позднее, а когда утята в последний раз ели и пили не известно совсем. Я побежал в птичник, утятам действительно необходимо было насыпать еды и воды. Хагги увидел меня и своей смешной, переваливающейся походкой направился в мою сторону.

— Хагги, мальчик, не до тебя сейчас, извини, друг, — сказал я, одновременно насыпая в кормушку еды. Потом я налил им воды побольше, чем обычно, и побежал посмотреть, что творится в остальных сараях. Воды не было ни у кого. Мне понадобилось достаточно прилично времени, чтобы обойти всю живность дедушки и наполнить их поилки. Я подумал, что заниматься утятами и так довольно хлопотно, а вот возиться с таким большим хозяйством — вообще очень тяжелый труд. Ко мне пришла мысль, что дедушкино несогласие по поводу Хагги — это лишь здравое отношение к делу и оценка своего труда, а не желание мне доказать что-либо другое. Когда я закончил с водой, я направился к Раисе Николаевне, Буч побежал со мной.

— Лёня, где ты был? Я звала тебя, искала! Ой-ёёй, что произошло…. Только ты не пугайся, — затороторила Раиса Николаевна, увидев меня сквозь свой забор.

Она открыла мне калитку, и мы вошли к ней во двор. Собака Раисы Николаевны очень громко на нас залаяла. Женщина со словами: «Да, погоди ты орать», — указала ей дорогу в будку и захлопнула за собачкой маленькую дверцу. Потом женщина указала нам жестом пройти вглубь двора и усадила на длинную скамейку, застеленную покрывалом.

— Лёня, ты только не волнуйся, дедушке должны помочь.

— Раиса Николаевна, вы мне расскажете, что случилось? — у меня внутри все тряслось, а вступление ее рассказа уже затянулось на столько, что перед моими глазами начиналось какое-то помутнение.

— Лёнечка, ты самое главное держи себя в руках, всё будет хорошо…

— Хорошо, а что случилось?

— Лёнечка, ты себя как чувствуешь, что-то ты бледный?

— Хорошо я себя чувствую, а что случилось-то?

— Лёнечка, я сейчас все расскажу, обещай только, что ты не будешь плакать.

— Я не буду плакать, Раиса Николаевна, рассказывайте!

— Лёнечка, давай я тебе воды принесу, что-то мне не нравится, как ты выглядишь.

— В конце концов! Что случилось??? — уже не сдержался я и выкрикнул ей в лицо.

— Ох, какой ты грубый, — ответила она мне, изумленно расширив свои глаза.

— Я не грубый, я хочу знать, где дедушка, и что произошло!

— Хорошо, я расскажу. Значит так. У меня сегодня закончилось молоко, я последние три капли налила в миску своей кошке Анфиске. А тут мой муж Пётр на завтрак попросил овсянку. Я всегда варю овсянку только на молоке, так вкуснее получается и сытнее. Я еще, когда варю овсянку, всегда добавляю в нее масло и грецкие орехи, Пётр любит похрустеть, очень вкусно получается….

— Тааак, Раиса Николаевна, сварили вы кашу, а дальше-то что? Что с дедушкой? — перебил ее я, чувствуя, что ее рассказ начинает набирать обороты.

— Нет, дорогой, ты не понял, я овсянку так и не сварила, потому что молоко-то все Анфиске вылила, а кашу варю только на молоке. Поэтому я пожарила Петру яичницу из 5 яиц.

Мои глаза с каждым ее предложением расширялись и расширялись, я не мог понять, что происходит, и почему чтобы добраться до леса, находящегося в ста метрах, нужно было отправиться в кругосветное путешествие. А она, не обращая внимание на мое недоумение, продолжила.

— Потом мы сели пить чай. Пётр пьет чай, а я всегда пью кофе с молоком и сахаром. И тут я понимаю, что мне снова нужно молоко, а молока-то у меня нет. Кашу не сварила, а теперь и кофе без молока, нужно было срочно идти за молоком.

— Раиса Николаевна, я вас умоляю, расскажите, что случилось с дедушкой? — встав со скамейки и сделав шаг к ней навстречу, уже словно угрожающе громко сказал я.

Она повернула голову в сторону, словно говоря не мне, а кому-то из посторонней публики, закатила глаза, всплеснула руками и сказала:

— Так я же и говорю! Что за народ! Я говорю, а меня даже слушать не хотят!

— Ну? — с нетерпением подгонял я.

— Я пришла за молоком к Роману Витальевичу, он был какой-то