этого имели бы решающее значение. Победа в исключительно открытом и драматичном столкновении воли соперников продемонстрировала бы советское превосходство над Соединенными Штатами на самой ранней стадии развития американской политической и экономической помощи Западной Европе. Последствия этого были бы далеко не символическими. Они могли бы полностью нарушить политическое равновесие в Германии, создав кризис доверия к Соединенным Штатам. Их отзвуки докатились бы и до Франции в тот момент, когда коммунисты, судя по результатам выборов, двигались к пику своего политического влияния.

Таким образом, решения, принятые президентом США Гарри С. Трумэном, имели историческое значение. 22 мая 1947 г. он подписал «доктрину Трумэна», превратив ее в закон, и тем самым вменил Соединенным Штатам в обязанность защиту Греции и Турции. Он также принял решительные меры по организации воздушного моста с целью прорыва блокады Берлина, установленной в апреле 1948 г. Этими действиями Трумэн не только прямо вовлек Соединенные Штаты в оказание противодействия советской политической экспансии в Европе, но и поднял их авторитет, подкрепив американские обязательства военными мерами. Возникла качественно новая обстановка по сравнению с чисто политическими и декларативными заявлениями, которые Англия и Соединенные Штаты делали ранее в ответ на советскую экспансию. Впервые Соединенные Штаты провели разграничительную линию и своими открытыми обязательствами, а также развертыванием вооруженных сил продемонстрировали, что переход через нее привел бы к военному столкновению. Так сложился крайний западный стратегический фронт, существующий вот уже 40 лет.

Этот фронт защищает систему отношений, которая со временем начала рассматриваться как неотъемлемая часть безопасности самих Соединенных Штатов. Атлантическое сообщество, представляющее собой трансокеанскую сеть культурных, экономических и политических отношений, стало для Соединенных Штатов органическим продолжением своего собственного существования. В то же время для Москвы оно превратилось в главное политическое и военное препятствие на пути достижения господствующего положения в одном из двух экономически наиболее жизнеспособных регионов Евразийского континента и в основной источник притяжения находящихся под советским господством стран Восточной Европы. Таким образом, сам факт существования на крайнем западе Европы трансокеанского сообщества является не только стратегическим препятствием, но и постоянным политическим вызовом московской империи. Поэтому непрекращающиеся попытки нарушить трансокеанские политические и военные связи приобрели главную роль в соперничестве между Востоком и Западом в Европе.

Вскоре вслед за первым образовался и второй главный стратегический фронт в исторически новом американо-советском противоборстве. Вначале казалось, что в ближайшее время не предвидится столкновений на Дальнем Востоке. Благодаря в основном личной инициативе главнокомандующего американскими вооруженными силами на Дальнем Востоке генерала Дугласа Макартура, отличавшегося стратегическим мышлением, Соединенным Штатам удалось сдержать, а затем дать отпор попыткам Советского Союза создать прямой военный плацдарм на Японских островах. Решения Ялтинской и Потсдамской конференций действительно отдавали Советскому Союзу контроль над южной частью Сахалина и Курильскими островами. К тому же он в одностороннем порядке захватил и японские острова, расположенные к северу от Хоккайдо. Однако эти приобретения имели сравнительно небольшое значение. Советский Союз и Соединенные Штаты поспешили захватить как можно больше территории в Корее, но их соперничество закончилось подписанием соглашения об установлении демаркационной линии по 38-й параллели. Вначале казалось, что Китай начинает входить в орбиту американского влияния, хотя оккупация Советским Союзом Маньчжурии и скрытая помощь китайским коммунистическим силам осложняли восстановление эффективной власти китайских националистов.

Тем не менее даже в конце 1949 г., когда конфронтация в Западной Европе уже шла полным ходом, американо-советское соперничество на Дальнем Востоке казалось все же маловероятным. Соединенные Штаты были обескуражены победой китайских коммунистов, но оказались не в состоянии что-либо изменить. Вашингтонские стратеги вскоре занялись проблемой того, как избежать столкновения на Азиатском материке с возникавшим китайско-советским блоком. Эта позиция привела к известному заявлению государственного секретаря Дина Ачесона в январе 1950 г., в котором стратегические интересы США на Дальнем Востоке определялись преимущественно прибрежными районами, а основной акцент делался на Японии. Не упомянув о Корее, Ачесон весьма точно обозначил американский «оборонительный периметр», проходящий «вдоль Алеутских островов к Японии, затем… к островам Рюкю… к Филиппинским островам».

Все это изменила корейская война. Прямая и неприкрытая коммунистическая агрессия летом 1950 г., ставшая возможной благодаря огромным поставкам советского оружия, практически не оставила президенту Трумэну выбора. Он столкнулся теперь с таким положением дел на Дальнем Востоке, когда бездействие США могло бы поставить под угрозу американские позиции в Японии, только что начинавшей приходить в себя после поражения в войне. А это в свою очередь могло бы привести к полному вытеснению Америки с Дальнего Востока.

Решение Трумэна ответить применением военной силы создало второй главный стратегический фронт в американо-советской борьбе – на этот раз на крайней восточной оконечности Евразийского континента. За три года корейской войны Соединенным Штатам удалось тесно сблизиться с Южной Кореей и тем самым расширить периметр своих жизненно важных стратегических интересов. В него теперь входили Япония, Южная Корея, Тайвань и Филиппины. В начале 50-х гг. к этим интересам добавилась поддержка французского присутствия в Индокитае и независимых индокитайских государств после того, как французы ушли оттуда в 50-е и 60-е гг. Вашингтон считал, что эти обязательства направлены в равной мере против коммунистического Китая и Советского Союза.

Именно такая сильная антикитайская стратегическая ориентация впоследствии прямо привела к самой большой неудаче Америки в «холодной войне» и к наиболее значительной геополитической потере для Советского Союза. Озабоченность Америки экспансионистскими устремлениями советско-китайского блока на Дальнем Востоке вначале послужила причиной поддержки попыток Франции удержать свои колониальные владения в Индокитае. Затем она заставила Соединенные Штаты непосредственно вмешаться в войну во Вьетнаме, чтобы не позволить Северному Вьетнаму – который ошибочно считали китайской марионеткой – захватить Южный Вьетнам. Американские государственные деятели рассматривали войну во Вьетнаме в основном как повторение корейского конфликта и полагали, что необходим решительный ответ со стороны США.

Парадоксально, но война во Вьетнаме подорвала и одновременно усилила американские позиции в борьбе с Советским Союзом. С точки зрения способности Соединенных Штатов проводить эффективную внешнюю политику им был нанесен невосполнимый ущерб. Послевьетнамский паралич мешал принятию смелых решений даже в отношении регионов, имеющих для США жизненно важное значение, и поставил под вопрос действенность американских гарантий безопасности во всем мире. С другой стороны, стремление остановить экспансию Китая (которая рассматривалась как часть широких китайско-советских замыслов) прямо способствовало китайско-советскому расколу, а это существенно изменило геополитическую ситуацию на Дальнем Востоке в пользу Соединенных Штатов.

Китайско-советский раскол назревал более десятилетия – с конца 50-х гг. до взрыва, выразившегося в откровенно насильственных, хотя и ограниченных столкновениях, в конце 60-х гг. Возможно, конфликт был неизбежен, учитывая деспотическое обращение Советского Союза со своим новым, но неподвластным ему партнером. Однако его усугубляли реально существовавшие расхождения в мировоззрении и интересах.

Первым серьезным толчком к расколу послужил кризис, возникший в