Рена покачала головой — то ли удивлённо, то ли осуждающе, то ли растерянно.

Лаэрт Адван. Впервые она услышала его имя ещё там, в больнице, от Раза. В его голосе мешались ненависть, обида и растерянность — наверное, тогда он сам не знал, чего хотел больше: мести, правды или просто забвения. Затем на три года это имя осталось в прошлом — оно слышалось на улицах, но от Раза — никогда. До вчерашнего дня, когда его голос зазвучал с неприкрытой ненавистью, глаза заблестели, а руки сами стали сжиматься в кулаки.

Лаэрт Адван. Раз вспоминал его как фанатика-учёного, который ради эксперимента смог пожертвовать сначала здоровьем брата, затем, видимо испугавшись последствий, его свободой. Среди кионцев имя Лаэрта произносили с уважением и связывали с самыми разными открытиями: от средств, поддерживающих красоту, до лекарств, способных победить самые ужасные болезни. Он был одновременно химиком, ботаником, врачом — самим магом, как шутили в городе.

А что оказывалось правдой? Безумный учёный — вот первый факт. Предатель и трус — вот второй. Лицемер и подонок — вот и третий.

Хотя Феб говорил, что у истории всегда две стороны. Но он просто не знал этой — в ней всё было однозначно.

— Что, не понимаешь? — на лице Мики появилась насмешливая улыбка, казалось, она уже забыла о недавнем страхе и бессилии. — Ну слышала же, что на сцену попадают через постель? Вот про учёных говорят также!

Рене показалось, что в голосе Мики слышалось удовольствие, словно ей нравилось обдумывать такие сплетни. Хотя это и сплетнями не было, наверное. Кион, провозгласивший себя городом прав и свобод, столицей наук и искусств, коверкал эти понятия, превращаясь в самый грязный и лицемерный мирок.

— Дальше, — поторопила Рена.

Мика снова метнула на неё взгляд, полный ненависти, и продолжила:

— Затем дан Адван сделал мазь, которая лечит ожоги, не оставляя рубцов, запатентовал её и вот — его имя прогремело на весь Кион. Гильдия сразу засуетилась и снова пригласила в свои ряды. Он вернулся, но между ним и научным советом всё равно идёт война. Им он рассказывает только о мелочах, а настоящие открытия продвигает при поддержке своих покровителей. Это запрещено, но что гильдия сделает? Опять выгонит дана Адвана? Если кто-то увидит, что и без членства в гильдии можно продвигаться, то нужда в ней отпадёт. Вот совет всюду и кричит о нём, да превозносит, как нового бога. Думает, на славу или деньги купится и прибежит под крылышко. Хотя про дана Адвана говорят, что это настоящий фанатик — на что угодно пойдёт ради работы. Ещё говорят, он открыл что-то совершенно новое, что перевернёт весь Кион. Но о чём идёт речь, никто точно не знает. Даже кто сейчас покровительствует дану Адвану неизвестно. Я слышала, он стал так богат, что теперь сам по себе. Но это вряд ли, конечно.

— Ты говорила, о дане Адване стали часто спрашивать. Кто?

— Да всякие! Учёные с других кафедр интересовались, что это он открыл. Говорят, кто-то проник в наш архив, но слышно об этом не многое. Несколько из Цая всё терлись у башни — я сама их видела, по тому, как они акают, узнала.

— А где сейчас дан Адван?

Мика сжалась и пугливо отвела взгляд.

— Лучше скажи, если что-то знаешь.

Девушка молчала. Рена снова переплела пальцы, усиленно моргая, чтобы увидеть золотые нити, опутывающие весь мир — нити магии, как учили в Светлом ордене, которые отзывались на прикосновения и воплощали желаемое.

Вскрикнув, Мика прижала руки к лицу.

— Я же сказала, со мной лучше делиться информацией. Я всё равно получу то, что мне нужно.

— Ага, кроме одного человека! — злобно прошипела Мика и затараторила. — Дан Адван в Норте, вроде бы. Я слышала, как он разговаривал с даном Кирьяном перед отъездом. Но не знаю я, когда он вернётся, или, может, куда ещё уехал! Он хотел посетить своего дядю, а как надолго ехал к нему — не знаю, понятно? Я всё сказала, всё!

Рена медленно кивнула. Норт, значит. Она знала Найдера: оша не станет ждать, он захочет сразу поехать на север, чтобы опередить других. В чужом городе у Лаэрта Адвана меньше сторонников, а значит, меньше защиты — и больше шансов у них. Но снова видеть те мостовые, мощеные одинаковым серым камнем, холодные воды Лнорты, делящей город на две части, бесконечные ряды фабрик и заводов, Рена никак не хотела. Но это нужно было Разу, даже Найдеру…

— Спасибо за помощь, Мика, — девушка расслабила руку, и помощница, блаженно вздохнув, уставилась на ладони счастливым взглядом. — Найдер пришлёт чек на пять тысяч линиров.

Рена схватила перчатки со стола и повернулась к выходу. Вслед послышалось:

— Ты… Ты… — слова звучали одновременно озлобленно и беспомощно. — Чертов свет!

Рена обернулась на Мику, и ей стало гадко от самой себя, а затем резко зашагала к выходу.

А может, эта самая психология — наука вовсе не об эгоизме? Может, в словах девушки была правда? Ведь ради Раза она так легко нарушала все обещания, которые давала собственной совести — одно-единственное осталось всего. Так что это, и правда та самая зависимость? Рена знала, что задавала себе правильные вопросы, но ответы почему-то вновь и вновь находила не те.