Когда он впервые посетил больницу пять лет назад и встретил Жизель, Уилл тут же заявил, что хочет стать журналистом. С годами этот энтузиазм постепенно исчез, как всякие юношеские интересы, а после нескольких повторных визитов он заявил о своём намерении следовать по стопам своего старика — прямиком в психиатрию. Я очень горд и счастлив, что он сделал такой выбор, не только потому, что он будет следовать семейным традициям, но и потому, что он имеет природную способность ладить с пациентами, а они с ним.

Во время своей летней практики Уилл разрешил ранее озадачившую нас проблему с пожилым пациентом, притворявшимся, что глотает лекарства, разработавшим различные хитроумные методы и схемы, чтобы одурачить медсестёр. Уилл поймал его на этом, но, принимая во внимание его возраст, не пытался заставлять его принимать свои таблетки или убеждать не делать так. Вместо этого он поговорил с ним по этому поводу с глазу на глаз, выяснив в конце концов, что старик боялся проглотить что-либо красное. Тогда мы стали упаковывать лекарства в белые капсулы, и уже через две недели пациент вернулся к семье.

В дополнение к обычным обязанностям Уилл добровольно взял на себя задачу расшифровать бессвязную болтовню Дастина: молодого шизофреника, который по мнению моего сына использует в своей речи определенный код. По большей части речь пациента казалась сумбурным бредом, но однажды после одной из своих тирад он подавился воображаемой сигарой и повторил сказанное несколько раз подряд. Уилл записал его слова:

"Жизнь твоя, уверен, весела, когда любишь капусту, но осторожнее, когда найдёшь жёлтую коробку, полную крабов или страусиного корма, ибо тогда мир остановится, и ты никогда не можешь знать, если где кто говорит, что ты должен подчиняться, потому что не собираешься учиться там, как быть благодарным или совершать ошибки, когда выходишь…"

Поклонялся ли Дастин капусте или имел несчастье столкнуться с крабом или страусом? И была ли сигара фаллическим символом? Мы глазели на этот бред в течение часа после обеда, пока Карен не послала нас покидать мяч в корзину, погоняться за собаками и забыть на некоторое время о работе. Но Уилл хотел больше узнать о других шизофрениках и о природе их недуга в целом, который он отнёс к "раздвоению личности".

— Первое, что ты должен знать о шизофрении — это то, что, хоть буквальным её значением является "расколотый мозг", это не то же самое, что раздвоение личности. Это, скорее, нарушение чувства здравого смысла и логики, чем "расщепление" личности. Пациент, к примеру, может слышать голоса или верить в очевидно ложные вещи. Другие страдают манией величия. В параноидном типе преобладает чувство преследования. Много несвязной речи, но это также может произойти и при других заболеваниях.

— Ты опять лекции читаешь, пап.

— Прости. Полагаю, мне всё ещё сложно поверить, что ты пошёл по стопам старика.

— Это грязная работа, но кто-то должен её делать.

— В любом случае, ты должен быть осторожнее с вынесением диагноза шизофрении. Хороший бросок.

— Какова этиология?

— Шизофрения обычно развивается в раннем возрасте. Последние данные свидетельствуют о генетическом происхождении или о возможности повреждения плода вирусом. Часто, практически чудом, положительная реакция вызывается антипсихотическими препаратами, но иногда и нет. И нет никакой возможности предсказать, в каких случаях… Окси, верни обратно!

— Что насчёт Дастина?

— В случае Дастина, ни один из нейролептиков ни в малейшей степени не смягчил его симптомы, даже грамм клозапина в день. Но у него всё-таки особый случай. Уверен, ты заметил, что он играет в шахматы и в другие игры без каких-либо проблем. Он никогда много не разговаривает, но выглядит совершенно собранным и последовательным во время этих турниров. Фактически, он всегда выигрывает.

— Думаешь, его проблема имеет какое-то отношение к играм, в которые он играет?

— Кто знает?

— Возможно, его родители. Они навещают его почти каждое утро. Ничего, если я поговорю с ними как-нибудь?

— Теперь, Уилл, я восхищаюсь твоим энтузиазмом, но это как раз то, во что тебе не стоит ввязываться в данный момент.

— Ну, я не брошу его. Думаю, ключ ко всему в этой сигаре.

Я очень гордился его настойчивостью, которая является одним из важнейших качеств, которые может иметь психиатр. Он проводил часть своего обеденного перерыва и каждую свободную минуту своего времени с Дастином. Конечно, он также относился к проту, как и другие, но у него было мало шансов пообщаться с ним, потому что очередь очень уж длинна. Только когда все уходят спать, наш инопланетный друг мог потратить немного времени на себя. А я лишь хотел знать, о чём он думает в эти долгие тёмные ночные часы.

БЕСЕДА ДВАДЦАТАЯ

Вопреки распространённому мнению, врачи не стесняются критиковать работу друг друга, по крайней мере, в частном порядке. Так что на очередном заседании персонала, утром понедельника, были высказаны значительные сомнения в том, что простое постгипнотическое внушение (свисток) будет вызволять Роберта из глубин ада. Один из моих коллег, Карл Торстейн, зашёл так далеко, что назвал это "идиотской" идеей (Карл часто встревал занозой в моих делах, но он хороший психиатр). С другой стороны, было высказано общее мнение, что мы мало чего можем потерять, делая эксперимент, ранее не опробованный.

Не был встречен особым энтузиазмом и план Жизель: дать проту пообщаться с животными, хотя предложение прогулки в зоопарк для пациентов восприняли теплее и меня назначили в комитет из одного человека, чтобы разобраться с этим вопросом. Виллерс призвал меня "тершать расхотты так нисско, как мошшешь".

Некоторые сотрудники были в отпуске, так что дальнейшее обсуждение пациентов и их успехов, если таковые имелись, было недолгим. Впрочем, Вирджиния Голдфарб упомянула о значительных улучшениях у одного из своих подопечных — танцора с истерическим нарциссизмом, которого мы зовём "Рудольф Нуриев".

Рудольф был единственный ребёнком в семье, которому постоянно напоминали, что он совершенен во всех отношениях и становится только лучше. На его решение заняться балетом родители ответили высокой похвалой и серьёзной финансовой поддержкой. С такими поощрениями (и немалым талантом), он продолжал становиться одним из лучших танцоров Америки.

Единственной его проблемой были отношения с людьми. Он ожидал, что каждый, даже звукорежиссёры и хореографы будут считаться с его безупречным вкусом и мнением. В конце концов, он стал настолько важным (в собственном сознании), что начал высказывать другим свои требования и, наконец, с ним стало настолько невозможно работать, что он был уволен руководством своей танцевальной компании. Когда эта новость распространилась, никто больше не стал брать