Шрифт:
Закладка:
Он простер руку над троном.
– Видишь ты хоть кого-нибудь, кто не был бы красив или молод?
– Нет, – ответила я очевидное, хотя не сказать чтобы особо приглядывалась.
– Последнее дитя появилось на свет более чем за две сотни лет до падения. – Кархедон отвернулся.
– Давненько.
– Мы… не видели в том проблемы. Для чего дети тем, кто мнил себя бессмертным?
– Ошибочка вышла. – Наверное, стоило бы помолчать, но я, честно, не удержалась.
– Ошибочка, – хмыкнул он. – Именно… и не в детях дело. И не в нашей самоуверенности. Мы забыли, что за все приходится платить. В том числе и за бессмертие. Мы длили свои жизни чужими. Мы принимали дары крови, смерти и Силы, медленно погружаясь в безумие и сами того не замечая. Ты ведь видела?
– Как жгли людей? Они кричали.
– Они пели славу нам, задыхаясь от восторга, который сильнее боли.
– Ну… извини, но мне так не показалось.
– Значит, ты видела смерть отступников.
– А и такие были?
– Стали появляться. Среди нас. Те, кто видел, что происходит, как я понимаю. Они сперва пытались обратиться к разуму и сердцу.
– Но не вышло?
Дракон лишь вздохнул.
– Они говорили о том, что мы умираем. Пусть и бессмертные, но все одно умираем. Наши города… прежде их было много больше, но города стали нам неинтересны. Нам все наскучило, кроме крови и развлечений.
– И золота, – ввернула я. – Извини, но у вас, насколько я видела, какая-то совсем уж нездоровая тяга к золоту.
– Оно красивое, – пожал плечами Кархедон.
И не поспоришь.
– Среди золота легче дышится. Да и просто… мы ведь были достойны лучшего.
– Но не все, так?
– Тот, кто полагал иначе, стал проповедовать новый путь. Он говорил, что и малые народы годны не только в пищу. Он сошел к племенам, которые оставались дикими…
– А и такие были?
– Были, конечно. Мы называли себя владыками мира, но, как понимаю, власть наша простиралась лишь на малую часть его. Он же пересек океан. И именно эти, дикие, ничтожные племена сумели разбудить в нем искру интереса. Он ушел, потом, спустя годы, вернулся… мы не слишком-то обращали внимание. Мы были заняты собой. Мы не замечали, что все меньше земель остается под нашей властью, что дальние города, младшие города, замолчали, что исчезли драконы, в них обитавшие, что… все вновь переменилось.
Он замолчал, глядя на то, что творилось в зале. Я тоже поглядела. Одним глазком, а потом решила, что ну его! Нет, этакого разврата и в борделе-то не встретишь.
Опасное место эти дворцы.
Нет, ну вот как можно творить то, чего они творят, перед троном?
– Я осознал опасность, лишь когда он, мой собственный брат, встал передо мной, требуя запретить все то, что кормило город и нас. Он много говорил. Пылко говорил. О цивилизации. Развитии. Естественном ходе вещей.
Надо полагать, впустую говорил.
– О том, что мы ведем себя недопустимо, что мир не готов и дальше терпеть. Что мы эксплуатируем малые народы. Что мы почти истребили некоторые из них.
– Но ты не послушал.
Я бы тоже, наверное, не послушала, заявись кто-нибудь и начни читать нотации. Или там потребуй… не знаю, чтоб я перестала эксплуатировать, скажем, свиней.
Или индеек.
– Я сказал, что он безумен. И что дозволяю ему уйти, но навсегда. А изгнание из города означало смерть. Даже те, кто уходил добровольно, слишком привыкли к Силе, которую он дает. Им приходилось возвращаться.
– И он…
– Бросил мне вызов, – просто ответил Кархедон. – Был бой. И я одержал победу.
– И убил брата?
– Нет. Я убил тех, кого он создал. Там, на площади. И я… я не даровал им любви. Его же заставил смотреть, чтобы он понял, сколь опасное дело затеял.
Сдается мне, что над методами убеждения ему еще работать и работать. Оно, конечно, действенно, да только в нужную ли сторону?
– Я позволил ему уйти. – Кархедон поглядел вниз. – И не только ему. С ним ушли пятеро. А потом появились подобные тебе.
Глава 6,
в которой строятся планы и обсуждаются сны
Милисента спала, свернувшись калачиком в кресле, к счастью, довольно большом. Она подложила под щеку ладони, во сне хмурилась, кривилась, вздыхала и выглядела при этом совершенно беспомощной, отчего вдруг появилось непреодолимое желание защитить ее.
От всего.
От всех.
Желание не то чтобы странное или неожиданное. Но Чарльз просто стоял и смотрел, удивляясь сам себе. Стоял и…
– Думаю, – шепотом произнес Орвуд, – стоит обсудить сложившуюся ситуацию ввиду новых обстоятельств.
И пальто свое на Милли накинул.
И… правильно, в доме сыровато, прохладно, этак и заболеть недолго. Но почему-то было до боли обидно, что у Орвуда пальто имеется, а у Чарльза нет.
– Согласен. – Чарльз заставил себя отвернуться. – Здесь?
– Почему нет. – Некромант прикрыл глаза. – Ее все одно тут нет.
– В смысле?
– Она за гранью.
– И…
– И вмешиваться не стоит. Что бы она ни видела, поверьте, пока она сама с этим не разберется, мы ничего не сможем сделать.
– Что это вообще за… – проворчал Эдди и мрачно взглянул на некроманта. И кажется, не только он.
– Сны… – Тот пожевал губу. – Сны – субстанция до крайности хрупкая. Я читал работы физиологов, полагающих, что сон есть эхо работы разума. Думаю, в чем-то они правы. И образы, которые предстают перед нами во сне, зачастую есть преображенное сознательным или бессознательным представление о мире тварном.
– А можно попроще? – Эдди подошел к сестрице и коснулся головы.
– Если попроще, то разуму нужен отдых едва ли не больше, чем телу. Он запоминает все когда-либо увиденное или услышанное, а после, во сне, осмысляет. Мы же видим лишь некоторые проявления этого процесса; как полагают некоторые ученые, сугубо физиологического.
Эдди проворчал что-то неразборчивое.
– Однако есть и другая точка зрения, о которой вы наверняка слышали. Сны есть то, что увидено душой. Она покидает тело и путешествует… у кого-то дальше, у кого-то ближе.
– Хороший шаман идет своей дорогой, – заметил орк, прислонившийся к стене.
– Интересно, что среди людей весьма редко встречаются те, кому подвластны подобные, скажем так, путешествия. Ясновидцы и предсказатели…
– Мошенники. – Эдди почесал кулак. – Знавал я одного такого провидца… за его голову сотку обещали. Он мне напророчил, что поеду на Восток, стану богатеем и женюсь на благородной. Идиот. Но сотку дали.
