Шрифт:
Закладка:
Вся суть круговорота вселенной: ты можешь уничтожить весь мир своими безграничными возможностями, а она может уничтожить тебя —. Даже без всяких усилий. Одним своим присутствием, а чтобы было в сотню раз больнее — отсутствием.
Мысли отступают. Немного клонит в сон. Возвращаюсь в зал.
— Хочу, чтобы ты остался, — произносит Полина в моей голове.
Хочет, чтобы я остался.
И я хочу остаться.
***
Телевизор выключается автоматически, потому что несколько часов с пульта не поступает никаких сигналов. Мог поспать бы ещё, но острый звук заставляет меня резко подняться. Свет всё ещё нигде не горит, но слышатся движения из кухни. Здесь, в четыре утра Полина сидит на полу на корточках.
— Принцесса, — тихо начинаю я, не напугать её, — ты почему проснулась?
Только когда включаю свет — понимаю, что она разбила оставленную мною на краю стола кружку недопитого чая. Бедная — вся заспанная и растрёпанная — нашла себе приключения посреди посреди ночи.
— Прости меня, пожалуйста, — виновато шепчет Полина, из-за чего я чувствую себя последним ублюдком и извергом — при том что совершенно ничего не сделал.
Лицо покрывается красными пятнами — и на лбу, и на щеках, и даже на шее. Взгляд постоянно мечется, будто я маньяк, собравшийся содрать с неё кожу. Кажется, она готова разрыдаться из-за разбитой кружки. Я быстро поднимаю Полину с пола, аккуратно беря подмышками.
— Ничего страшного. Это всего лишь кружка, — пытаюсь успокоить. — Посиди, чтобы не пораниться. Сейчас я всё уберу.
— Стас, прости меня ещё раз.
— Я же говорю — это пустяки.
— Но я разбудила тебя?
Наивным беспокойством она придаёт этой кухне чуть нежности, покоя и уюта.
— А почему ты вообще встала? — спрашиваю я, игнорируя вопрос Полины и выкидывая крупные осколки в мусорный бак.
— Просто я попить захотела… — смущаясь, объясняет Полина.
— Хорошо, что будем пить? Простую воду? Минералку? Сок? — я перебираю варианты, открывая холодильник. —
— Простую.
— А может хочешь чая?
— Чая? — задумчиво переспрашивает она.
— Сладкий с лимоном. Я всё помню.
Невозможно забыть то, о чём ты беспрерывно думал — каждую минуту каждого дня.
Заварка чая занимает несколько минут. Ставлю кружку на стол.
Чтобы не смущать Полину ещё больше, находу придумываю себе небольшие задания — вытряхнуть пепельницу или протереть пол кухонной тряпкой, собрать все мелкие осколки. Только дела заканчиваются — и я всё равно сажусь рядом. Сложно заставить себя не смотреть на неё — невинным видом Полина украшает целомудрие стен. Но и она пытаются незаметно за мной подглядывает — и это автоматически вызывает улыбку на моём лице. У неё напуганные глаза, но вместе с этим гостеприимные — излучающие особое тепло.
Обычно меня раздражают любые звуки — начиная от вибрации и заканчивая ревом проезжающих машин, но она так мило сёрбает чай, что я готов слушать это вечно.
— Стас, можно спросить?
— Конечно.
— Почему ты так много куришь?
— Просто вредная привычка.
Какой прогресс — она уже сама начинает разговор, несмотря на нескончаемое смущение.
— Ты останешься здесь? — вдруг спрашиваю я без всяких прелюдий.
Глупый вопрос, если учесть то, что я сам за неё всё решил — но мне хочется узнать и её желания.
— Я… Я не могу…
— Почему? Ты боишься меня?
— Нет, ты очень хороший, Стас. И мне нравится здесь, но мама меня никогда не отпустит.
— Поля.
Я впервые её так называю. И повторяю в своих мыслях.
Поля.
— Твоя мама не будет припятствием.
— Но мне нужно ходить в школу. За папой присматривать. Я не могу здесь жить.
— Ты беспокоишься о папе?
— Да, мама до вечера на работе, а он совсем один останется.
— Если проблема только в папе, то я могу нанять сиделку — она будет постоянно находиться рядом с твоим папой.
— Я всё равно всегда переживаю о нём.
— Тогда ты можешь взять папу с собой — переедете сюда всем с ним. Будешь жить с ним, а пока ты будешь в школе, с ним будет сиделка. Я никак не повешаю вам. Здесь я уже не живу, да и целыми днями пропадаю на работе.
— Стас, почему ты так хочешь, чтобы я сюда переехала? Мы ведь едва знакомы.
— Знаешь, иногда достаточно одного мгновение, чтобы влюбиться.
— Влюбиться?
— Да, можешь меня считать таким взрослым, но таким глупым.
— Тогда я тоже глупая, — с трудом выговаривает она и сразу же переводит взгляд с меня на свой чай.
Почему я сейчас так легко и спонтанно лишаюсь рассудка?
В унисон мы с нею дышим под слабеющим светом месяца. Ещё играем в игру — назови себя глупым и по-детски влюблённым.
— Можешь дальше не продолжать, принцесса, — хриплым голосом произношу я. — Я всё понял.
Впервые вижу, что человек так искренне пытается рассказать о своихчувствах. Да и от себя я не ожидалтакой неожиданной прямолинейности. Ведь Полина соткана из скромности иуязвимости. Приходится обдумыватькаждое слово, чтобы ничем не напугатьбедняжку.
Наши руки целуются — этот нежныйпоцелуй именуется касанием. Не смеюпозволить себе чего-то большего.
— Так что ты скажешь? Поверь, я сделаю всё, чтобы ты не волновалась. Тебе больше не придётся решать никакие проблемы. Любая твоя просьба — и я всё выполню.
— Но я всё равно не смогу.
— Почему?
— Папа никуда не уедет без мамы.
— Ты так думаешь? После всего, что она с тобой сделала?
— Он говорит, что это всё от усталости— мама каждый день работает и всёна себе тянет. У неё много долгов — поэтому ей просто нужно на ком-тосгонять свою злость.
— И ты считаешь, что это действительно оправдание?
— Я просто очень хочу, чтобы у мамы всё наладилось и она перестала срываться на мне, ведь счастливый человек так не поступает. Я хочу… Хочу нормальную семью, — на разрыве аорты говорит она.
У меня к горлу подступает ком. У меня умирает душа.
Она всего лишь хочет нормальнуюсемью.
Блядь, где справедливость в этом сучьем мире?
— А что случилось с твоим папой, принцесса? Извини, если тебе будетнеприятно об этом говорить.
— Он был шахтёром. Когда я пошла в третий класс, папа повредилпозвоночник и больше не смог ходить. Обезболивающие были очень дорогими, поэтому маме тогда пришлось много работать и брать в долг — чтобы хватало ещё и на лекарства.
Тяжёлая ситуация.
И снова один вопрос — почему жизньтебя так изувечила? В то время, когда ты должна растворяться в наивных мечтах —
