— Разумеется, Леонид Геннадьевич.

— Я не собираюсь вас унижать, господа, — проговорил Костров, бросив взгляд в сторону полосы препятствий. — Но передо мной стоит задача. Ее мне определил государь Михаил II. И если вы не какие-нибудь сепаратисты или, не приведи вас господь, заговорщики, вы обязаны приложить все усилия, чтобы эту задачу выполнить. Романов, что скажешь?

— При всем уважении, Леонид Геннадьевич… — начал я, и преподаватель тут же оборвал меня взмахом ладони.

— Когда так говорят, ни о каком уважении речи не идет. Говори свободно, княжич, со мной — можно, — улыбнулся он.

— Вы не сможете предоставить нам максимальную нагрузку, Леонид Геннадьевич, — сказал я, внимательно глядя в глаза Кострову. — Я не ручаюсь за всех княжичей, но и я, и Семен Константинович работаем на недоступных неодаренному возможностях. То, что мы посещаем ваш предмет — на самом деле всего лишь необходимость получить соответствующую пометку. Но вы и без того знаете, что княжич Ефремов — боевой офицер. Я же тоже неплохо себя проявил, вы ведь наверняка читали наши личные дела?

Он замедленно кивнул, после чего усмехнулся.

— Значит, ничему обучить вас я не смогу?

— Я готов отстоять свои слова, Леонид Геннадьевич, — пожал плечами я, а Семен отступил на шаг в сторону, создавая мне пространство для возможного маневра. — Как я и сказал, при всем уважении.

Костров улыбнулся.

— Тогда давайте посмотрим, чего стоят твои слова, княжич Романов, — предложил он, указывая рукой на свободный полигон.

Не став откладывать, я сразу направился в указанную сторону. Преподаватель же шагал, заложив руки за спину, и весело насвистывал что-то под нос. Я понимал его веру в свои силы, однако и себя оценивал достаточно высоко.

Вчера я размышлял, как сократить количество часов в университете. И пришел к выводу, что есть несколько предметов, от которых можно легко избавиться и ничего не потерять. Занятия Кострова и Сковородина были среди них, и оба я был намерен сдать экстерном сегодня же.

Встав в дальний угол, я убрал руки за спину и кивнул Леониду Геннадьевичу. Тот быстро переговорил с дежурными сотрудниками ЦГУ и вошел на поле. За его спиной почти мгновенно вырос купол.

— Я действительно читал ваше досье, княжич, — произнес Костров, разминая кисти. — И надеюсь, вы не станете жалеть старика, а покажете, на что вы действительно способны?

Я медленно поклонился ему.

— Как пожелаете, Леонид Геннадьевич, — сказал я.

Преподаватель пошел на меня все той же расслабленной походкой, а я погрузился в транс, и время растянулось, превращая легкую поступь Кострова в черепаший шаг.

Это позволило мне заметить, как он меняет положение стопы, прежде чем начать движение, переходящее в разворот для удара.

Я не дернулся, когда его рука плыла навстречу моему лицу, спокойно убрал голову и, выставив руки, аккуратно перевел Кострова в лежачее положение.

Обозначив пальцами удар в горло, я дождался, когда он ощутит опасность, и тут же увеличил дистанцию.

— Неплохо, глубокий транс, — определил он, поднимаясь на ноги. — Как долго вы в нем пробудете?

Я пожал плечами, не собираясь отвечать, и Костров это понял.

Спокойно обходя меня по дуге, преподаватель не спешил нападать, хотя в действительности мог бы многое даже с такой разницей в восприятии сделать. Однако, видимо, решил взять измором.

А потому я сделал шаг в его сторону, и, пока Леонид Геннадьевич только убирал ноги, я уже оказался на колене. Толчок плечом, и Костров снова лежит на спине.

— Неплохая скорость, — прокомментировал он, в этот раз не спеша подниматься. — Вот только так ли она безопасна?

Я слегка наклонил голову.

— Глубокий транс без укрепления собственного тела совершенно бесполезен, — произнес я. — Иначе я бы сейчас не смог встать, а порвал себе все мышцы и сухожилия.

Костров улыбнулся, и сразу же пошел в новую бесполезную атаку. На этот раз он только обозначал удар, не дотягиваясь до меня. Я же точно так же отклонялся в стороны, не позволяя себя достать, но и не отходя дальше необходимого.

— Вы со мной играете, — заметил он, прыжком разрывая дистанцию. — А это уже унизительно, княжич.

Я улыбнулся и встал в стойку.

— Разрешите нападать, Леонид Геннадьевич? — спросил я и, дождавшись кивка, рванул в его сторону.

Удар по правой руке предплечьем, преподаватель не успел еще отреагировать, а я уже схватил его за горло и оторвал от земли, другой рукой нанося тычки пальцами, чтобы обездвижить обе руки.

— Кха! — просипел он, задыхаясь в моей хватке. — А вас учили лучше, чем написали в досье!.. Все, отпускайте.

Я так же аккуратно поставил его на землю, и Леонид Геннадьевич склонился, откашливаясь. Я мог, конечно, и не церемониться, как он просил, но реальная разница между нами такова, что без самоконтроля я бы порвал его на клочки.

— Нечасто мне попадались такие умельцы, — заявил Костров, постепенно приходя в себя. — И впервые вижу настолько подготовленного бойца на нашей стороне. Дмитрий Алексеевич, почему вы не в армии?

Я взглянул на него и вздохнул.

— Я дал слово своему отцу и государю, Леонид Геннадьевич, — ответил я и, не желая терять время на то, чтобы руки Кострова пришли в норму, быстро провел несколько тычков, восстанавливая контроль над конечностями.

— И что же это за слово такое, что вам запрещается служить родине, княжич? — спросил он, ощупывая ожившими руками свое тело. — Китайские техники, тюркские навыки. Вы просто самородок, Романов. Почему же тратите свое время здесь, в ЦГУ? С вашими талантами… Понятно, что здесь забыл я — старый солдат, списанный по здоровью. Но вы…

Я улыбнулся в ответ.

— Я здесь для того, чтобы такие, как вы, Леонид Геннадьевич, могли класть таких, как я, на лопатки с той же легкостью, с которой я только что проделывал с вами все это.

— Это невозможно, — покачал тот головой, отводя взгляд в сторону.

— Для прогресса нет слова «невозможно», — ответил я с улыбкой, убирая руки за спину. — И потому мне нужно, чтобы вы освободили меня от своих занятий. Чем скорее я смогу выполнить свою работу, ради которой пришел в ЦГУ, тем меньше наших людей будет гибнуть, Леонид Геннадьевич. Я ведь доказал уже, что не пускаю слов на ветер?

— Считай, что зачет у тебя есть, княжич, — ответил тот. — Но только на этот год.

— Вас снимут с должности, — догадался я, к чему клонит Костров.

— Прибудет настоящий инструктор, а я же так, временная замена, — сказал он. — Да и я действительно стал стар, раз такие мальчишки столь легко со мной могут справиться.

— Поверьте, Леонид Геннадьевич, нашему потоку еще есть чему у вас поучиться.