— А там вроде и Гришка валяется у костра.

— Да? Точно, он…

— Слышь! А может мы успеем по-тихому пошмонать их. Если все жмурики, то там будет чем поживиться.

— Ты охренел!

— А чё? Щас быстренько через речку метнусь. А потом обратно. С того на этот берег.

— А если следы оставишь?

— Да потом опосля реки, какие нах следы? Ты чё? Я в кино видел. Немцы с собаками, а он от них через реку. Собаки и отстали. Хы…

— Давай. По быстрому. Я тут покараулю.

— Хитрый, да? Ты тут будешь загорать, а я там мараться. Давай со мной! Или валим отсюда на хрен.

— А, давай.

* * *

Раздевшись до трусов, они переплыли на тот берег. Картина та ещё. Пара татуированных доходяг в трусах шмонают дохлых ментов.

Навар и правда был неплохой. Каждому по тридцатке как минимум прилипало. А Коля решил ещё и оба ПМ прихватить с запасными патронами.

— Я знаю, кому их сбыть. И не в Шуе, а подальше. Чистое дело.

— Не бери! Залетишь с ними, пришьют мокруху. Стволы то мокрые. А за ментов дадут вышку не иначе.

Но умных советов мало кто слушает, а ещё меньше им следуют. Собрав с трупов всё, что можно было, даже золотое обручальное кольцо с пальца капитана, бывшие сидельцы переправились на другую сторону реки. Отжав трусы, оделись. Да и поехали в снова в сторону Коврова сбывать пистолеты.

* * *

Там же их и повязали. Но уже после того, как они приняли на грудь купленного у местного барыги самогона. Их невнятные отговорки, что они дескать никого не убивали, на ментов не подействовали. Избитые, и по быстрому допрошенные, к вечеру они уже сидели по разным камерам в местном отделе.

За своих менты всегда лютуют, а тут такое громкое дело. И двое ранее судимых рецидивистов, уже через сутки сами на два голоса валили друг друга, пытаясь обелить себя. Но светило им обоим по самое не могу…

* * *

А про еврея с голубым «Запорожцем» Николай Филюшкин даже и не вспоминал. А он-то тут причём. Его же там у реки не было…

Печальная история…

Нравоучительная.

Правдивая…

Глава четвёртая

Желание Вадима войти в нашу команду было настолько неожиданным, что мы с Натаном почти одновременно дали своё согласие. Хотя я ещё пытался объяснить доктору, что в планах у нас много не слишком законных акций. А скорее всего слишком незаконных.

В общем, я посоветовал Вадиму ещё подумать на эту тему. Ведь по большому счёту что мне, что Натану нечего терять в этой жизни, кроме самой жизни. Ни у него, ни у меня уже нет живых родителей. Нет семьи, которая может быть тем самым якорем, который и держит нас в этой жизни, удерживая от рисковых и необдуманных поступков. И к тому же мы уже переступили ту черту, которая отделяет законопослушного человека от преступника. На нас кровь. Хотя и кровь тех, кого стоило убить. Но с точки зрения советского правосудия — это совсем не так…

На что наш добрый доктор ответил, что его тоже ничего не удерживает. С женой он развёлся. Причём это не она ушла от него, а он от неё. Потому что её мама…

Далее следовал очень длинный и скучный рассказ о том, как еврейская мама промыла дочке мозг, что она выбрала не того… что ветеринар, который всего себя отдаёт работе, не лучший кандидат в мужья. И так далее…

Рассказ Вадима реально утомил. Единственно, что я из него понял, что жил он тогда в общежитии. Так что уйдя от жены, он вынужден был уйти из дома. Так как дом тоже принадлежал той самой маме, которая невзлюбила ветеринара. Теперь-то у него есть своя однушка, примерно в таком же как и у нас пятиэтажном доме.

Но эта хрущёба не идёт ни в какое сравнение с генеральской трёхкомнатной квартирой бывшей жены в сталинском доме на набережной реки Москвы…

Я так понял, что в жизни Вадима не осталось почти ничего романтического. Работа, работа… и работа. Может поэтому он так загорелся присоединиться к таким интересным ребятам, которые рискуют своей жизнью буквально на каждом шагу. Но при этом занимаются делом достойным и благородным.

Тут я с ним бы поспорил, но была уже поздняя ночь…

Ну, как поздняя? По меркам этого времени, конечно. Полпервого ночи. Так что я спорить не стал, а Айболит поспешил на метро.

Конечно, Натан мог бы его отвезти. Но доверять свою жизнь начинающему автомобилисту — это риск абсолютно бессмысленный. Опыт ночного вождения у опытного музыканта был ноль с большим жирным минусом.

А я уже клевал носом. И это было так заметно со стороны, что никто не протестовал, когда я не прощаясь с тёплой компанией, дополз до комнаты и выпал в осадок на диване.

Подсознательно ожидая продолжения сна про космические приключения Малыша, я даже настроился на сон.

Но увы… В эту ночь мне больше ничего не снилось. Чёрное ничто просто поглотило меня и утащило в свою бесконечную глубину…

* * *

Утром я проснулся с сильной головной болью. Видимо упал градус адреналина вчерашнего дня, и мой организм вдруг внезапно понял, что ему хреново.

Натан где-то откопал градусник. Оказалось, что у меня температура поднялась. Рука в районе плеча зудела и ныла. Голове было больно со всех сторон. Возникло ощущение, что на глаза что-то давит изнутри.

Короче… Я заболел. Может и правда занёс какую-то инфекцию, когда промывал рану в ручье. Может из-за потери крови ослабленный организм стал более доступен для вирусов и бактерий, летающих в воздухе. Кто ж его знает. Я не доктор.

И, кстати, о докторах. Вадим пообещал вечером заскочить. Думаю, что до вечера я не умру. Меня напоили горячим чаем. И снова слабость меня унесла в глубокий сон без сновидений…

Спал я почти до вечера. Визит нашего доктора в первую очередь меня и разбудил. Я был осмотрен и перебинтован. Мой опасения по поводу инфекции в ране, он немного нивелировал. Сказал, что после ранения и последующей операции такое вполне нормально. Снова вколол мне антибиотика, и порекомендовал побольше разной жидкости пропускать через организм. Бульон или чай. Я с ним в принципе согласен. Но чай меня уже достал, а до бульона у