Шрифт:
Закладка:
Это импульсивное и плохо обоснованное действие (орудие преступления было бы в любом случае установлено!) указывало на психологическую неподготовленность к произошедшему. В пользу той же растерянности говорили и его неуклюжие попытки вывести себя из-под подозрения в причастности к трагедии: звонок поздним вечером 3 июня на квартиру Шахуриных и просьба сообщить ему, если с Володей случилось что-то плохое (!), а также его телефонный разговор с Л. Смирновой о том, что якобы от ребят из школы он узнал об убийстве Нины и самоубийстве Володи[100]. Можно думать, что и его обобщающий отзыв о Володе спустя десятилетия как о «сумасшедшем» относился к тому же непредвиденному им повороту событий, когда тот привел в действие пистолет. Выскажем предположение: из-за пережитого 3 июня 1943 г. потрясения он предпочитал не вспоминать о дружбе с В. Шахуриным годы спустя.
В совершение Володей убийства и самоубийства не верили его родственники, считавшие, что у него не было никаких оснований для такого поступка. По-видимому, в его виновность не верил отец убитой Нины К.М. Уманский. В противном случае трудно объяснить его порыв тепло попрощаться с А.И. и С.М. Шахуриными после похорон дочери. Перед самым отъездом в Мексику 5 июня он направил им телефонограмму, в которой передавал обоим привет, мысленно пожимал руки и заявлял, что у них «горе и печаль общие»[101].
Исходя из тех же доводов, некоторые романисты и публицисты стали разрабатывать версию о постороннем следе в этом преступлении, в частности, о возможном участии спецслужб[102]. Однако эти предположения малоубедительны. Во-первых, потому что предугадать, куда двинутся дети во время прогулки, а, во-вторых, разместить по маршруту их передвижения опытного киллера так, чтобы он остался незамеченным, было невозможно — прогулка проходила на виду у многих людей, и даже само убийство наблюдал случайный свидетель — токарь Осипов из Дома Правительства[103]. В-третьих, потому что никаких предпосылок для интереса спецслужб к троим подросткам на тот момент не имелось: история «Четвертой империи» всплыла только по ходу расследования трагедии на Каменном мосту.
Однако реальная причина у кровавой драмы все же была, и она крылась в логике игры/организации. Игра, которая вообще заключает в себе коннотации со смертью, для игрового лидера всегда несет риски потери статуса, поражения в правах, а главное — утраты своей персоны, т. е. той личности, которой он представляется окружающим. Как отмечают современные исследователи, предназначение соперника как раз состоит в том, чтобы сорвать с него маску, обнажить его слабость, что для того, по сути, равносильно социальной смерти. [104]
Несомненно, с позиции здравого смысла Володя Шахурин имел все шансы сохранить жизнь и себе, и Нине. Для этого требовалось просто сознаться в своих выдумках и вернуть пистолет Вано Микояну, иначе говоря, выйти из игры. Однако финалу с «сорванной маской» он предпочел физическую смерть.
И все же это был еще не конец. «Дуэль» игровых соперников имела продолжение: приняв эстафету из рук погибшего сына, С.М. Шахурина постаралась сделать все от нее зависящее, чтобы косвенно причастный к развязке на Каменном мосту В. Микоян, а также остальные «подельники» сына не вышли сухими из воды. Ее письма с информацией о сыне и его друзьях в Прокуратуру СССР и НКГБ сыграли свою роль в том, что дело не было замято, а его фигуранты потерпели социальное поражение в виде заключения под стражу и последующей ссылки.
О чем же изложенная история? О подростке, который столкнулся со сложными, хотя и вполне преодолимыми проблемами в школе. О том, что никто из взрослых не захотел или не сумел их вовремя распознать и разрешить. О его самостоятельных попытках поправить свое положение при помощи игры/организации, с использованием званий, символов и элементов идеологии противника. Это затея, изначально строившаяся по типу мистификации, с надеванием на себя масок и заманиванием товарищей, могла бы иметь совсем другое окончание, если наша догадка о связанном с ней подспудном замысле В. Шахурина верна. Однако, втянув в авантюру соучеников и втянувшись сам, Володя не захотел прекращать ее по чужой воле. Заметим, что эту неуместную и даже кощунственную на фоне кровавой войны игру вряд ли оценили бы его сверстники, пережившие страх, лишения, гибель близких — она была поддержана теми, кто слабо ощущал свою связь с воюющей страной. Наконец, эта история о том, что шутейное и вроде бы безобидное занятие, однако, с неподходящим содержательным наполнением в самых неподходящих для того условиях, обернулось совсем нешуточными последствиями для всех вовлеченных в него подростков. Помимо преступления, совершенного предводителем, его самоубийства, наказания остальных восьмерых участников, оно легло тенью Геростратовой славы на их личные истории.
Глава 2
Кейс «Четвертой империи» на фоне самоорганизации школьников
1930-х — начала 1940-х гг
Детско-юношеская социально-политическая активность, строившаяся в обход массовых организаций — пионерской и комсомольской, а часто в противовес им, неравномерно изучена в отечественной литературе. Если для времени позднего сталинизма и хрущевской оттепели накоплена определенная информация о таких прецедентах, то для 1930-х — начала 1940-х гг. она почти полностью отсутствует. Между тем, она представляет большой интерес хотя бы в плане понимания того, как отражались на умонастроениях и поведении подрастающего поколения социально-политические реалии, идеология и политика этого времени, включая события Большого террора. Помимо того, указанная сторона жизни советских школьников позволяет увидеть их в непривычном свете субъектов истории (пусть даже на микроуровне), а не в качестве пассивных реципиентов сфокусированных на них внешних воздействий, в каком, они, по словам британского культуролога К. Келли, чаще всего предстают в научной литературе[105].
Главной проблемой, с которой сталкивается исследователь детской самоорганизации — это скудная документальная база. Основными поставщиками информации о ней являлись школьные комсорги, которые действовали с