Упомянутые государства разделяют с несколькими такими более крупными государствами, как Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Румыния и Персия, положение выхода только к одному морю. Подобная ситуация упрощает проблему морской обороны в том плане, что она предполагает сосредоточение боевых сил флота, не допустимое для стран, имеющих более одного выхода к океану. Однако в случае Румынии и Болгарии это положение явно невыгодно, поскольку единственное доступное море не обеспечивает им никакого выхода в открытый океан, и они оказываются в полной зависимости от державы или держав, контролирующих проливы.

Такие государства, как Франция и Испания, у которых есть более чем одно морское побережье, и в особенности такие, как Соединенные Штаты, Канада и Россия, чьи побережья разделены значительными расстояниями, теоретически имеют наиболее сложные проблемы обороны, поскольку они вынуждены содержать не только сухопутные войска, но также и два или более флотов.

Такой двойной доступ к морю в дополнение к обладанию сухопутной границей может, кроме того, существенным образом повлиять на основное направление экспансии. На протяжении XVII и XVIII вв. и даже в начале XIX столетия, когда Франция обладала обширными колониями на североамериканском континенте, она пыталась самоутвердиться в качестве атлантической морской державы, однако с потерей важнейших колоний в Америке она переместила свою морскую активность преимущественно в Средиземноморье, где это было абсолютно необходимо для того, чтобы сохранить контроль над путями сообщения между материком и ее североафриканскими колониями. Тем не менее, ее подход к Восточной Африке был скорее континенталистским, нежели морским; и до тех пор, пока существует весьма могущественная держава к востоку от Рейна, а также пока ее собственная восточная сухопутная граница остается наиболее уязвимым местом, Франция будет в первую очередь континентальной державой, мыслящей в терминах сухопутной атаки и сухопутной обороны.

Германия всегда находилась в сложном стратегическом положении. Она открыта для сухопутного нападения со стороны восточных и западных границ, а Великобритания может преградить ей доступ к открытому океану, перекрыв Ла-Манш и Северное море. На протяжении первых пятнадцати лет своего существования, после 1871 г., Германия не пыталась развивать морскую мощь и сосредоточила все свои силы на сухопутных войсках. В течение последующих тридцати лет она колебалась между континенталистской и морской ориентацией, пытаясь самоутвердиться в качестве морской державы и не жертвуя при этом своим доминирующим положением на континенте. Оказавшись неспособной во время мировой войны выдержать одновременные атаки с суши, моря и воздуха, она потеряла превосходство на всех направлениях и была полностью лишена армии, флота и авиации. Сейчас она воссоздает все три ветви обороны, но ограничивает свой военно-морской флот в соответствии с мирным договором объемом до 35 % тоннажа британского флота, и это указывает на то, что в настоящее время континенталистская ориентация, пропагандируемая в «Майн Кампф», является ключевым понятием ее внешней политики.

На первый взгляд, Италия определенно предрасположена к тому, чтобы стать морской державой, каковой, впрочем, она и должна быть, если хочет иметь доступ к открытым морям и, таким образом, к зарубежным источникам сырья, в которых она весьма нуждается. Ее сухопутные границы, в сущности, не так надежно защищены, как это может показаться вначале, и она не может свободно мыслить исключительно с позиций морской обороны. Во времена Тройственного Союза она решила эту проблему, став союзником наиболее опасного для себя соседа на континенте, а после 1920 г. ищет решение в сохранении слабого государства с другой стороны своей наиболее уязвимой сухопутной границы, чтобы таким образом обеспечить себе свободу для сосредоточения сил на обеспечение своего военно-морского превосходства в Средиземноморье, достижение которого она обоснованно считает необходимым для собственного дальнейшего развития в качестве одной из ведущих мировых держав. С исчезновением Австрии политика, направленная на наращивание военно-морского потенциала, вновь требует союза с наиболее могущественным соседом на континенте, на этот раз с Германией.

Россия со своей весьма протяженной береговой линией всегда находилась в числе континентальных держав. Несмотря на постоянные и повторяющиеся военные и дипломатические усилия, направленные на обеспечение доступа к морям, российских незамерзающих или хотя бы частично незамерзающих портов очень немного. Благодаря такой парадоксальной ситуации, связанной с обладанием многокилометровым побережьем, но не водным пространством, она получает обратное преимущество, будучи открытой для морских атак всего в нескольких точках, ни одна из которых не находится в опасной близости к ее жизненно важным промышленным центрам. С другой стороны, она весьма уязвима на суше. Поэтому, хотя Россия и проиграла войну Японии в первую очередь на море, она планирует и, вероятно, будет планировать и далее свою оборону с позиций отражения сухопутных атак.

Любопытную аномалию представляет собой Китай. Он обладает огромной береговой линией и в свое время являлся морской державой, имевшей существенное значение, будучи в состоянии вести войну на море и направлять значительные экспедиционные силы к отдаленным островам — Суматре и Яве. Сегодня он уже не обладает морским могуществом, хотя в Южном Китае по-прежнему наблюдается заметная морская активность. Основная причина его континенталистской ориентации заключается, конечно, в том, что опасность внешнего вторжения вплоть до недавнего времени исходила практически исключительно со стороны суши. Предопределяющими факторами [такого положения вещей] стали местоположение в мире, относительно позднее развитие морской торговли в Тихом океане и технологическая отсталость. Первый современный военно-морской флот Китая был уничтожен во время китайско-японской войны, а послереволюционные правительства полностью озаботились противодействием тенденции к распаду страны. В результате сегодня Китай, располагаясь в пятистах милях от берегов одной из главных морских держав мира, полностью остался без флота.

В Новом Свете Соединенные Штаты, имеющие сухопутные границы протяженностью более четырех тысяч миль, тем не менее, определенно являются морской державой. Территория государства занимает большую часть, а население — даже наиболее значительную часть применительно к континенту в целом, причем из двух миллиардов иностранцев в мире только восемнадцать миллионов могут воспользоваться железной дорогой, идущей из США. Сообщение даже с Южной Америкой, которая, по сути, является продолжением Северной Америки, осуществляется главным образом по морским путям. Сухопутные границы безопасны, а положение Соединенных Штатов в плане контактов с другими государствами близко к островному, что делает флот, а не армию, основной силой обороны страны.

Несмотря на фактор возможного стратегического ослабления, обусловленного доступом к двум морям, государства всегда стремились получить выход более чем к одному морю вследствие частично компенсирующего военного преимущества, которое дает более чем один маршрут внешних поставок, а также вследствие получаемых в результате торгово-экономических преимуществ. Когда королевство Карла Великого было разделено в соответствии с Верденским договором, германцы, франки и лотарингцы по отдельности получили доступ к трем морям; в Средние века Болгария имела выход к Черному, Эгейскому и Ионическому морям, а Сербия при Стефане Душане расширила свои границы до Адриатического и Эгейского морей. В течение долгого времени Империя Габсбургов простиралась от северных до южных берегов Европы, и вплоть до наших дней великие державы мира почти все без исключения обладают выходом более чем к одному морю.