- Да, ходила. Причем сделал его замечательный мастер, я спала как убитая, - спокойно сообщила я невидимому собеседнику, склоняясь над трубкой. Я уже поняла, что злиться и раздражаться – значит только смешить Барбакова.

- Мне на работу во второй половине дня, - сказал он, завершив телефонный разговор. - Зато почти до ночи в лаборатории. Тебе к четырём, насколько я помню? Отвезти тебя?

- Буду благодарна.

- Тебе надо выучиться водить машину. В США без этого никуда.

- Я отлично перемещаюсь на общественном транспорте.

- Я научу тебя водить, - не слушая меня, продолжал Барбаков.

- Да это совсем не моё!

- Тогда что ты делаешь в Калифорнии, позволь узнать?

Меня прямо передёрнуло, когда он сказал "научу". Один урок шесть лет назад он мне уже преподал... До сих пор прийти в себя не могу. А ему хоть бы что.

Я помолчала и наконец решилась нанести небольшой ответный удар. Хоть немного удовольствия получу. Такая почти игрушечная сатисфакция...

- Евсей Фёдорович! – позвала я сурового заведующего.

- Ну что? – недовольно качнул он головой в мою сторону, не отрывая взгляд от экрана ноутбука.

- Можно задать вам вопрос?

- Какой?

- Просто про вас говорят…

- Что говорят? – резко уточнил Барбаков.

- Что-что... Будто сам не знаешь. Что ты гей… Не изображай, пожалуйста. Вот я и хотела узнать, правда ли, что…

Договорить мне не удалось. Барбаков переменился в лице, выключил ноутбук и встал. Я в тревоге наблюдала за ним.

- Сейчас будет жестко, - со зловещим видом предупредил он. Я с визгом вскочила и бросилась к двери, но мужчина схватил меня и без особого труда оттащил в спальню, где уложил на кровать. Подождал, пока я перестану вырываться, и, когда я на секунду перевела дыхание, чтобы набраться сил, спокойно произнес:

- Слушай меня внимательно, юная госпожа Барбакова. Точнее сказать, будущая миссис... Я вижу, что тебе неймётся… Все равно это будет. С криками, со слезами, с твоими истериками, насильно – все равно будет. Понимаешь? Есть вещи, которые нельзя допускать. Так что я тебя проучу… И давай сразу разберёмся с этим, снимем вопрос секса. Решим проблему, чтобы дальше было проще взаимодействовать на физическом уровне. Ты, видимо, этого добиваешься?

- Н-ну-у, - я даже не нашлась, что ответить. Доля правды в этом была.

- Хорошо, ты получишь, что хочешь. Будем считать, что доигралась. Мне надоело видеть каждый день твою упругую задницу, а потом выслушивать игривые вопросы, не метросексуал ли я и не гей ли. Даю тебе минуту на размышление. Если ты хочешь сопротивляться – я тебя привяжу, и тем самым облегчу задачу нам обоим. Если ты спокойно это переживешь – все будет тихо-мирно. Давай скорее покончим с этим, так что определяйся.

Я минутку подумала. Я отлично понимала, что уже шесть лет ни с кем не представляю себя в постели, кроме Барбакова, и что переспать с будущим мужем - пускай и при таких обстоятельствах – это нормально и естественно. Даже разумно, если мы собираемся спать и впредь. Жалко, конечно, что в такой форме, но что поделаешь, если он иначе не хочет. Может быть, это поможет ему поскорее мной увлечься, а там... Посмотрим, куда эта месть меня заведёт. Пусть думает, что он контролирует ситуацию. Мне это на руку.

- Я не стану сопротивляться.

- Рот пластырем тебе заклеить – или сумеешь держать язык за зубами?

- Сумею. А что ты будешь делать?

- Разное. Надейся на лучшее, приготовься к худшему. – Барбаков напряженно смотрел на меня, словно раздумывая, с чего бы начать.

- Ты мало меня целовал, - прошептала я, желая ему подсказать.

- Заткнись. Я целовал достаточно - специально постарался на территории Медикал Плаза, чтобы ненавязчиво попасться на глаза коллегам. И ты подыграла на пять с плюсом, - вернее сказать, отработала... А теперь надо сделать с тобой что-нибудь поинтереснее.

Барбаков освободил меня от одежды, и опять в том же незабываемом стиле, что и шесть лет назад - почти не прикасаясь к моему телу, отчего по спине пробежал холодок. Эти воспоминания имели для меня такое значение... И ничтожно мало значили для него. Меня опять захлёстывала обида. Тогда я не произвела на него совершенно никакого впечатления - иначе он попытался бы уж как-нибудь меня разыскать, не так много у нас в России неврологов по имени Ирэна, мог бы найти в интернетике... Но внезапно меня охватил и другой страх, которого я от себя не ждала: вдруг ему теперь не понравится мое тело. Мужчина занялся мной, сосредоточенно молча; на его лице не было ни удивления, ни неприязни, ни особого восторга – одна только хмурая сосредоточенность. Почему-то с моей шеи он переключился сразу на ноги и колени, и он так методично покрывал их поцелуями, что я очень быстро потеряла голову. Когда он передвинул руки к моим бедрам и взялся за живот, я поняла, что молчать больше не смогу, и попросила:

- Давай уже трахаться.

Барбаков немедленно оставил меня в покое, приподнялся надо мной и заглянул в глаза.

- Повтори.

- Очень тебя хочу, давай уже поскорее!

Сразу вслед за признанием мне пришлось застонать; конечно, девственницей я теперь не была, - но за шесть лет тело всё забыло, поэтому резкое движение внутрь на всю длину резко пробежало по нервам до самой головы.

- Такой секс любишь?

- Люблю по-всякому, - морщась, призналась я. Барбаков легонько поцеловал меня в губы.

- Тогда терпи.

Я довольно расслабленно реагировала на все, что он делал со мной потом. Все его команды («Медленнее», «Подвинься», «Не напрягайся», «Перевернись», «Попу приподними») я исполняла сразу же и без возражений. Комплексы уступили место жгучему желанию угодить любовнику и заодно наверстать упущенное. Сейчас я меньше всего думала о том, как его покрепче к себе привязать... Просто занималась любовью с абсолютно пустой башкой. Чёртов оргазм, схлынув, оставил после себя приступ жесточайшего дежа вю: точно такую же разрядку - и по качеству, и по длительности - я испытала в самый первый раз в этом доме и в этой самой спальне, под этим же самым мужчиной, шесть лет назад. Сейчас я снова чувствовала себя неопытной третьекурсницей, полной наивных фантазий и надежд; но постаралась быстро задавить