Как ни старались оба лейтенанта, рассказ получился сбивчивым, информация бортовых самописцев – невнятная. Координатор – высокий худощавый старик, вышедший в отставку в звании генерала ВКС недовольно пожевал губами и посоветовал пилотам-истребителям заниматься своим делом, т. е. сопровождением вверенных им звездолетов. И при этом не лезть близко к опасным районам, чтобы не повредить содержимое вверенных звездолетов. А если молодые люди хотят заняться научными изысканиями и разгадкой тайн района Альгарро, они могут подать рапорт о переводе на судно, специализирующееся в данной области, потому что задача Военно-Космических Сил Службы Правительственного Сопровождения Объединенного Совета состоит в другом. А начинается все с дисциплины и планирования оптимальных маршрутов, и так далее. Вплоть до предложения впредь не выбиваться из графика и принести свои извинения экипажу корабля торгового флота «Кливер», опасное сближение с которым в альфа-радиусе могло привести к непоправимым последствиям. Диспетчер, конечно, настучал.

– Где они набирают этих мастодонтов?! – зло сказал Стивен за дверью. – Обвешаются орденами с головы до ног – не подойдешь! На кой черт он тогда нужен?

– Координировать действия гражданских звездолетов и сопровождения, – усмехнулся Брайн.

– Вот он и координирует. А больше – ни хрена! Сидит графики подписывает, которые ему Искин составляет. Дальше своего носа видеть не хочет.

– А ему зачем? Он свое место заслужил. Тебе о такой должности еще лет тридцать мечтать.

– Вот-вот, еще посмотрим, какими вы будете в старости, – примирительно сказала Айна, которая ждала их в приемной. – А вы, мальчишки, ничего! – она вклинилась между ними, взяв под руки обоих. – Я бы с вами в разведку пошла. Пообедаем, как люди, в ресторанчике? Раз уж я в кои-то веки на Главной базе СПС оказалась. Говорят, здесь есть роскошный офицерский бар на четырнадцатом уровне. Угощаете?

Вот человек! Неудивительно, что у нее тесты на стрессоустойчивость лучше, чем у Стивена с Брайном вместе взятых. «Как она этот сгусток запеленговала? – ломал голову Стивен, засовывая в рот куски отбивного мяса, – мы сколько пространство сканерами шерстили, прежде чем заметили, а тут: раз, тень мелькнула и пеленг есть! Не понимаю». Айна улыбнулась ему, словно прочитав мысли, и подвинула к себе поближе тарелку с пирожными.

* * *

Выходные прошли отвратительно. Мартин разругался с внезапно нагрянувшей в гости тещей. Тринадцатилетняя дочь на всю ночь удрала в парк «Игротека» с соседским подростком. Жена устроила скандал и громко кричала, что психиатра, не сумевшего установить нормальные отношения между членами собственной семьи, нельзя близко подпускать к людям с измененным состоянием сознания. Начало недели тоже выдалось не легким: в ночь на понедельник умудрился покончить с собой один из пациентов, который был уже практически адекватен и готовился к выписке – настоящее ЧП для отделения престижной клиники, нашпигованного аппаратурой слежения. Трагедия произошла не в палате Клайна, но тучи сгустились над всем медперсоналом. Молодая докторша, которой грозило судебное разбирательство, была конечно не семи пядей во лбу, но очень ответственная и исполнительная. Она в голос рыдала в ординаторской и сердобольные коллеги потчевали ее транквилизаторами. Страсти кипели, работа стояла. По кабинетам ходили следователи СКБ и Отдела убийств столичной полиции, косо поглядывая друг на друга и по очереди задавая одни и те же вопросы. Только к пятнице отделение, наконец, заработало в обычном режиме. Тут доктор Мартин Клайн опомнился и сразу же после обхода взялся за пациентов, которые находились под наблюдением. А если уж быть до конца честным – то без всякого наблюдения почти целую неделю. К счастью, никто «не отяжелел», и Клайн как раз собирался выпить кофейку перед просмотром объемных мониторингов, пока загружались данные на Гардона. По экрану поползли графики, и нетронутая кофеварка осталась сиротливо остывать в углу кабинета.

Клайн схватил наладонник:

– Розалия, я сейчас подъеду! Мне нужна машина. Срочно! А? Что? Нет, это я не вам.

Он влетел в ординаторскую, под удивленными взглядами коллег молча схватил единственный на отделение портативный «Контактер», и в светло-зеленом врачебном костюме, в наброшенной поверх куртке и с чемоданом в руке явился на порог к встревоженной миссис Мэй под звуки затихающей сирены «скорой». Ни дать ни взять – земский доктор из исторического сериала «Земные будни», который с упоением смотрели жена и теща перед тем, как испортить ему настроение.

– Параметры активности изменились, – обронил он вместо приветствия и широким шагом направился в знакомую уже комнату.

– Что случилось? – встревожено переспросила Розалия.

– Все в порядке, – врач промурлыкал что-то неразборчивое, подключая аппаратуру, – попробуем еще раз.

Теперь Клайн работал спокойно и методично, и только развернув лепестки экрана на секунду остановился, чтобы бросить взгляд на пациента. Внешне ничего не изменилось: Гардон неподвижно лежал на функциональной кровати для стационарных больных, повторяющей контуры тела, тихонько стрекотала миостимуляция, автоматически включавшаяся каждые два часа. В сумерках за окном плавно крутились белые снежинки, недоумевая, почему их не пускают в комнату. Мартин проверил блок питания и ободряюще кивнул Розе.

– Убавьте свет, – посоветовала она, – или, если можно, я передвину лампу на стене. Она как раз на уровне его глаз, слепит.

– Слишком слабый раздражитель, – снисходительно заметил врач, взявшись за переходник и добавил, чтобы немного снять напряжение, – это он вам сказал?

– Ну что вы, Мартин, – грустно улыбнулась Роза, – сколько я ни пыталась с ним разговаривать – в лучшем случае в ответ – «да» или «нет». Очень невнятно, и как правило, невпопад. Вы провод уронили, – добавила она, указав на скользнувший на пол переходник, – почему вы на меня так смотрите? Я что-то не так сделала?

– Роза, вы – чудо! Это я что-то не так сделал. И давно он вербально… А, впрочем не важно, – Мартин шумно вздохнул поймал непослушный штекер, и поменял режим работы прибора на «вербальный контакт»: чем черт не шутит, – Убавьте свет, раз вы считаете, что ему так больше нравится.

В кабине полыхнул взрыв. Рэд вскочил, прикрыв глаза рукой. Освещение сменилось на тусклое, аварийное. Заклинившую дверь отсека вспорол посередине гигантский консервный нож. Рэд торопливо протиснулся в образовавшуюся неровную щель, обдираясь об острые кромки, рванулся прочь от своей тюрьмы по длинному полутемному коридору, прыгнул вперед и остановился как вкопанный. Он оказался внутри невозможной конструкции из подвижных переходов, навесных эскалаторов и грохочущих транспортеров. Все эти детали оборудования космопортов, бессмысленно двигались вразнобой, не позволяя определить размеры помещения. За единственным открытым шлюзом, свободным от бесполезной механики, словно адский маяк в пустоте полыхал мощный источник света. Он вспыхивал, на секунду высвечивая обшивку звездолета с цифрами бортовых номеров, беспощадно бил в глаза и гас, погружая окружающее пространство во мрак и словно стирая реальность. При желании к нему можно было добраться по беспорядочно проносившимся мимо транспортерам, рассмотреть бортовой номер и узнать, что за корабль там взрывается. «Нет. Не сейчас, – подумал Рэд, – не хватало еще свалиться с этой безумной карусели и шею сломать. Черт, это не корабль! Что это за место?!»