Страшное воспоминание от далекой встречи с пчелами подкинуло буйвола из грязи, приближающееся жужжание пугало своей силой и громкостью. Если маленькие пчелы едва не погубили буйвола, то нынешние громко жужжащие пчелы несут непременную гибель всему стаду. Вожак громко заревел, будоража своих подопечных, выждал пару минут, пересчитывая большую семью, и неторопливой рысью двинулся в глубь диких джунглей, подгоняя отстающих грозным рыканьем. Спустя полчаса бега жужжание стало еле слышимым, грозная стая страшных пчел прошла стороной, однако вожак не спешил возвращаться, выбирая новую грязевую лужу, где можно укрыться от невыносимой жары и насекомых. Еще через четверть часа стадо вновь дремало в грязи, не забывая прядать ушами в поисках опасности.

Жужжание, так напугавшее буйволов, не исчезло, оно продолжало свое движение на север, вдоль правого берега великой реки Инд. Если бы буйвол рискнул подняться на пригорок, он наверняка рассмотрел бы даже своими подслеповатыми глазами длинную вереницу грузовых машин, двигавшуюся по дороге вдоль Инда вверх против течения. Именно грузовые машины так надрывно шумели, распугивая местную живность. Разве что любопытные обезьяны рисковали рассматривать с веток ближайших деревьев железные коробки, ползущие по дороге. Одна за другой машины проходили мимо примыкавшего к дороге кусочка джунглей, скрываясь в пыли между полями пшеницы. За машинами неторопливо трусили верховые верблюды, замыкали огромный невиданный ранее караван повозки, запряженные быками и ослами.

Если бы любопытные обезьяны могли разговаривать, как персонажи «Книги джунглей» еще не родившегося Киплинга, и спросили пролетавших в небе коршунов, что происходит, ответ был бы следующим. Подобная же колонна из машин, всадников и повозок двигалась на север вдоль левого берега Инда, а по самой великой реке сутки назад прошли два десятка самоходных катеров вверх против течения, разгоняя шокированных крокодилов шумом своих моторов. И не просто так двигались эти невиданные машины вдоль великой реки, не для развлечения распугивали крокодилов самоходные катера. Коршуны, как множество пернатых падальщиков, второй месяц сопровождали армию вторжения, отъедаясь на трупах животных, а то и человеческих, брошенных на полях сражений. В долине Инда шла война, оставляя после себя разоренные селения и брошенные хозяйства.

Да, второй месяц двигались отряды Новороссии по долине Инда, захватывая одно селение за другим. Давно остались позади болота и рисовые поля нижнего течения великой реки. Там, в отсутствие нормальных дорог, при безуспешных попытках сопротивления местных загиндаров (индусских вождей и князей), скорость движения русских частей не превышала двадцати верст за день. Почти три недели отрядам венгерских, польских и немецких ветеранов приходилось пробиваться вперед сквозь хлипкие ряды ополчения и княжеских дружин, выставленных местными феодалами-загиндарами и помещиками-джагиндарами. У кадровых солдат и офицеров Новороссийской армии подобное сопротивление вызывало усмешку, не более. Даже княжеские дружины выступали на поле боя исключительно с холодным оружием и луками в руках. Впрочем, индусские дружинники были одеты в роскошные доспехи, умели держать строй и не бежали с поля боя от первых выстрелов из ружей.

Но даже простые ружья пробивали их доспехи с расстояния две сотни метров, а пулеметы из боевых машин и грузовиков не давали никаких шансов противнику приблизиться на расстояние удара копьем. Дружины, выставленные загиндарами на поле боя, не могли продержаться более пяти минут. Ополченцам не требовалось и этого, почти все они сдавались в плен и складывали оружие после показательного уничтожения дружинников. При этом для русских ветеранов не играла роли численность противника. С одинаковой беспощадностью полурота русов громила и пару сотен встречных дружинников, и двухтысячные вражеские отряды. Разве что для крупных целей приходилось разворачивать минометы и пушки, что немного задерживало сражение. Но в этом русские офицеры стали непреклонными: после фиаско в пустыне даже поляки и венгры не считали артподготовку трусостью. И давно забыли, как бросаться в бой без разведки и подготовки.

В похожем стиле происходили бои с несколькими мусульманскими отрядами, попытавшимися остановить наступление русов. Принципиальной разницы германские пехотинцы не заметили, кроме расхождения в собранных трофеях. Мусульмане были вооружены гораздо богаче, да и одеты соответственно. Не говоря о более породистых скакунах и тяжелых кошелях с деньгами. Какое-то подобие огнестрельного оружия отряды вторжения встретили на стенах крупных городов, в виде небольшого количества пушек. Правда, осажденным пользы такое оружие не принесло, пушки были расстреляны сразу после обнаружения их на стенах крепостей. Как и сами стены, быстро разбитые фугасными снарядами крупного калибра. Почти двадцатилетняя тактика захвата городов малыми силами и здесь не дала сбоя, потерь у нападавших практически не было.

Никаких потерь, ни боевых, ни «небоевых», наступавшая армия не имела. Строгая дисциплина поддерживалась офицерами и десятниками, невзирая на походные условия. Опыт войны в пустыне не прошел даром, никто из солдат не пытался пить сырую воду, походные кухни блестели, их драили каждый день и ошпаривали кипятком. Редкие случаи инфекционных заболеваний выявлялись сразу, с изоляцией заболевших в палатках лекарей и активным лечением. Потому за первый месяц боевых действий среди шеститысячной армии вторжения умерли девять человек, да восемь десятков находились на излечении. Вскрытие умерших показало гибель от естественных причин – шесть разрывов сердца и два острых аппендицита. Больных просто не успели доставить к хирургам, аппендицит русская медицина оперировала более двадцати лет. И это были все потери наступающих русов, поскольку боевых потерь за первый месяц не было, смертельных не было, только раненые.

Тыловые службы русской армии, воспитанные на постоянных военных конфликтах и строгом соблюдении требований наместника, бывшего кадрового офицера, работали отменно. Не только в части подвоза боеприпасов и продуктов, замены обмундирования и ремонта техники. В привычном быстром темпе собирались многочисленные трофеи, производились захоронения погибших людей и убитого скота, за этим строго следили лекари, во избежание эпидемий. Одновременно тыловики успевали осваивать захваченные территории, действуя строго в рамках новороссийского законодательства. Именно тыловые службы занимались установлением русской власти в занятых селениях, со всеми сопутствующими мероприятиями.

Начинали свои действия оккупационные власти назначением новой власти с сохранением старых чиновников, лояльных к русам, и старой единой налоговой системы, отработанной шахом Акбаром несколько десятилетий назад. Для большинства населения захваченных земель этого было достаточно, поскольку старый принцип о неприкосновенности простых жителей русскими солдатами соблюдался строго. Страдали исключительно те, кто пытался оказывать вооруженное сопротивление русам. Сами индийские дружинники и ополченцы, коим посчастливилось выжить и попасть в плен, активно привлекались к работам по ремонту разрушений и строительству новых зданий. Имущество непокорных загиндаров и джагиндаров было конфисковано, семьи активно переселялись в Южную Африку и опустевшие селения Аравии. Конечно, не в чистое поле и не на голодную смерть, необходимый набор одежды и домашнего скарба все брали с собой. А в новых местах переселенцы обеспечивались работой обязательно, за этим строго следили русские власти.