исследования опыта войн выработать определенные нормы военного дела, правила военных действий и т. д. С полным основанием он доводил свои изыскания до логического конца — давал конкретные рекомендации. Ему и в голову не приходило оставлять читателей наедине с тем огромным фактическим материалом, который был им изучен. Конкретно-исторические исследования Жомини служили теории и практике военного дела, совершенствованию теории военно-исторической науки. Ему был чужд мнимый «академизм», он смело обращался со своими советами непосредственно к главковерхам и императорам. Подчас, правда, он воздерживался от каких-либо определенных суждений. Имея в виду действия Наполеона в России, генерал писал, что он вовсе не желает «присваивать себе права судьи в столь грандиозном процессе». Но, спустя несколько строк, автор вполне определенно указывает на ответственность Наполеона за ошибочную оценку намерений своих союзников, нейтральных государств, военные просчеты, за неверную оценку возможностей неприятеля, недостаточную материальную подготовку похода, наконец, — за неуменье вовремя остановиться. Известны прямые предостережения Жомини, обращенные к Николаю I, — не вмешиваться в дела командования армии во время войны с турками.

«Критическое рассмотрение великих уроков опыта», анализ войн, отдельных сражений, действий политиков и генералов, неизменно основаны в трудах Жомини на изучении исторических альтернатив, если хотите, на (ставших ныне предосудительными) предположениях: что было бы, если б «австрийцы оставили такие-то позиции», если бы «король овладел Веной» и т. п. Исключительное значение придавал ученый объективности в освещении прошлого: «пристрастие все искажает», «ложными уверениями можно произвести минутное впечатление на толпу; но истина принадлежит векам; для чего ныне скрывать ее?» Ему был чужд односторонний подход к явлениям. «Представлять какой-нибудь боевой порядок наивыгоднейшим, — писал автор, — не значит еще утверждать, что посредством оного единственно можно приобрести победу… Оказывают влияние также местность, соотношение сил, нравственные качества войск и их начальников».

На первый план Жомини всегда выдвигал задачу обобщения, выявления связей военных событий между собой и общей ситуацией; он осуждал простое описание фактов без выводов. «Открыть в частных явлениях присутствие жизненного, неизменного общего закона; уметь отличить в частных явлениях то, что не относится к закону общему, а представляет лишь случайное… установить естественную связь между частными явлениями и открыть их зависимость от основных причин высшего порядка (законов общих) есть дело науки». Жомини следовал требованиям историзма, полагая, что все зависит от обстоятельств, места и времени. «…Для правильности суждения о войнах Людовика XIV, Петра Великого и Фридриха II, — писал он, — совершенно необходимо принимать во внимание систему войны, принятую в их время». Часто он делает необходимые оговорки: действие, выгодное «при наличии значительного превосходства», может быть пагубным при других обстоятельствах. Последовательный сторонник ударности на войне, генерал полагал, что можно «победить без генерального сражения», при помощи одного только «стратегического перевеса», в частности, когда противник совершает ошибочные движения[27].

Жомини впервые применил в военно-историческом исследовании метод сравнительного анализа. Вне этого метода нельзя восстановить полную картину ни одной войны, тем более такой, как вторая мировая. Как, например, можно утверждать о «полном и несомненном превосходстве» советской военной стратегии 1939–1945 гг. (М. Колесников) или «первом» маршале, не осуществив соответствующего сравнительного анализа? Между тем, большинство пишущих у нас не владеют этим методом. Жомини создавал свое учение не на голом месте. У него были предшественники — Г. Ллойд, Н. Окунев и другие авторы общетеоретических сочинений и множества трудов по частным вопросам войны. Жомини честно от-мечал большое число проблем, не решенных им из-за недостатка источников или по другим причинам. Часто он вел открытую полемику с политиками, военными, историками, давал ответы на замечания о своих ранних работах. Он обращал внимание на тон критики: «…я никогда не осквернял своего пера личными нападками на преданных работе людей, посвятивших себя науке, и если я не разделял их учений, то выражал это всегда сдержанно и беспристрастно. Было бы желательно, чтобы так поступали все и всегда». Многим современным военным историкам очень важно воспользоваться и другим уроком Жомини. Он не считал свои труды венцом творения: «Нет ничего совершенного под солнцем!» Ученый никогда не пытался восполнить недостаток аргументов модными сейчас ссылками на историю, народ, Бога. Читатель может сопоставить это с известными утверждениями беловежских политиков по поводу соглашений о «ликвидации СССР, будто бы написанных историей»[28]. Весьма актуальны требования, предъявляемые Жомини к историкам: не столько «элегантный стиль», но «обширные, глубокие познания в истории и в политике, достаточное военное дарование».

Исследование темы «сталинизм и война» немыслимо также без усвоения идей Жомини о военном деле как науке. Это особенно важно подчеркнуть при нынешнем всеобщем обесценении знания. Он развенчал господствовавшее до него суждение, что «война есть область знания, покрытая мраком», пребывающая вне каких-либо закономерностей. Он решительно утверждал, что в военной теории нуждается даже гений, что военная наука «решает судьбы государств». Осуждая некомпетентность тех или иных политиков и военных, их авантюризм, классик требовал, чтобы наличные средства строго соответствовали поставленным целям; чтобы вожди, опираясь на теорию, учитывали цену любого предприятия, предвидели последствия своих решений. Чрезвычайно важны его мысли о взаимодействии войны и политики, всемерном снижении уровня военного противостояния, ограничении масштабов и жестокости войн, подчинении войн определенным законам. Труды генерала могли бы существенно способствовать становлению новой теории конфликтов, разработке генезиса, классификации войн и периодизации их истории, геополитических и иных факторов военной победы, военнополитического равновесия в мире. Впервые научно сформулированный генералом основной стратегический принцип (сосредоточение превосходящих сил на главном направлении в нужный момент) применим не только в военном деле. В переломный момент военного строительства РФ особый интерес представляют мысли Жомини о развитии военного дела, демократии и гуманности в армии, социальных функциях армии.

В свете учения Жомини особо стоят вопросы военного руководства. Они трудны в научном и политическом отношениях. Это — выбор главковерха и других полководцев; объем их власти на театре войны; ответственность за последствия их решений и действий управляемых ими войск, за преступные приказы политических и военных вождей, в том числе — за невыполнимые задачи, которые подчас ставят армии, неоправданный риск и потери; эффективность руководства. Это — сталинизм как специфический метод руководства войной; его до сих пор не преодоленные последствия, в их числе своеобразные мышление и поведение нынешнего отечественного генералитета; сравнительный анализ демократического и автократического военного управления. В большей или меньшей степени Жомини разработаны многие другие проблемы: соотношение общечеловеческого и национального; народа, государства и армии; народные войны; недопустимость смешения военного и политического; оборона, наступление, преследование, отступление; коалиционные войны, скоротечные войны; фактор внезапности; рода войск и их взаимодействие. Первым в истории военной теории Жомини показал значение стратегии непрямых действий