В сознании замелькали последние картинки, хлынули ложные воспоминания, которые Сильверс принимал за чистую монету и комментировал вслух.

– Я вижу Джорджи… – шептал Сильверс. – Я вижу Джорджи, она прекрасна.

– Да.

– Ее лицо рядом. Я чувствую ее дыхание на своей коже, ее губы нежно касаются моего уха. Она что-то шепчет. Она признается мне в любви…

– Следуй за ней.

– Она любит меня, – сказал Сильверс. – Кельвин, меня любили.

– Конечно! А теперь подними пистолет.

Сильверс повиновался со слезами радости и приставил пистолет к голове.

– Она любила меня.

– Браво!

– Меня любили!

– Брависсимо!

Затем мозги Митчелла Сильверса забрызгали окна и три дня пеклись на солнце на глазах у восхищенных соседей, принимавших их за произведение искусства.

Глава 5

Тело обнаружила Джорджи.

Это случилось днем в среду. Они с Сильверсом договорились встретиться и обсудить спин-оффы. Джорджи выехала из Брентвуда на серебристом порше в 14:07, миновала Санта-Монику, затем Линкольн-бульвар и Венис-Бич. В 14:24 прошла мимо ресепшен кондоминиума, а в 14:28 вышла из лифта в пентхаусе Сильверса, где природа, как всегда прагматичная, уже выводила в его трупе мясных мух. Джорджи стало дурно от зловонного запаха, но тело Митчелла она созерцала недолго, заметив на столе последний продукт его измученного разума, его незаконченную симфонию, разрозненные сюжетные линии приключений Оксаны в космосе. Сильверс погубил не только себя, но и надежду Джорджи, что наконец-то она станет первой в списке обзвона, уничтожил все ее шансы на спин-офф. ТNТ быстро свернул «Оксану». Дочерей Сталина заморозили в конце четвертого сезона, когда они обнаружили труп своего отца в московской канализации и узнали, что он приказал стерилизовать дочерей, чтобы не разбрасывались его генами где попало. Накануне своего сорокового дня рождения, пересматривая последний эпизод, посвященный исключительно фертильности, Джорджи поняла, что хочет ребенка. Ее охватило вполне естественное желание вернуть себе право материнства, которое она перечеркнула, подписав соглашение с Джимом. Она вернулась к этой теме однажды вечером, когда они с Джимом ели севиче на заднем дворике виллы «Колибри». Искусственный водопад соревновался с ударами отбойных молотков в соседних особняках, и от нарастающего шума раскалывалась голова.

– Ты никогда не думал, что нам чего-то не хватает?

Джим притворился, что не слышит.

– Что?

– Разве ты не хочешь маленькую девочку или маленького мальчика?

– Мы это обсуждали. Мне казалось, мы поняли друг друга.

– Люди меняются. Я изменилась.

– Ты можешь изменить все, что захочешь.

– Кроме…

– Но ты не можешь снова сделать меня отцом.

– Почему ты отказываешь мне в праве материнства?

– Ты сама пошла на это.

– Когда?

– С самого начала. Мы подписали договор.

Пока он холодно смотрел сквозь Джорджи, она думала о Блюберри-9000, японском секс-роботе, которого видела в интернете: женщину из стали и пластика, рот, анус и вагина которой оснащены новейшими сжимающимися механизмами. Она может вздыхать, стонать, кричать. Как сказал токийский техно-обозреватель, «скоро – это лишь вопрос времени – киборги и люди сольются в совместном танце на землях с молочными реками и кисельными берегами, “зловещая долина” забудется, и любовь превратится в петлю обратной связи между всем, чего мы когда-либо желали, и всем, чего когда-либо достигли». Эти слова засели у Джорджи в голове.

– Кто я для тебя?

Ее щеки пылали.

– Хочешь знать? Сейчас ты нарушитель контракта, вот кто. Многие женщины не хотят детей. Ты же сказала, что ты одна из них. – Керри помедлил и жалобно спросил: – Ну что ты творишь?

Жесткое напоминание, да, но честное. Керри нуждается в материнской любви – это основа их отношений. Джорджи нужно думать об этом в первую очередь. Разве она сможет выдавать на-гора требуемое в нужных объемах, если будет воспитывать собственного ребенка? А как же жить без него? Джорджи вышла из дома и поехала к Люнестре дель Монте в Пасадену. Керри расценил ее поступок как плевок в безусловное материнское принятие, равнодушную небрежность. Он умолял Джорджи вернуться, и его тоска сменялась злостью. Она вернулась через две недели, когда закончились деньги. С тех пор они перестали доверять друг другу. Джим считал ее противозачаточные таблетки, и постоянная тревожность отразилась на эрекции. Он глотал виагру, Джорджи лежала под ним и, пока Керри пытался кончить, думала, что идея с японским секс-роботом не так уж и плоха: по крайней мере, робот избавил бы ее от супружеского бремени, которое теперь выглядело принудительным, механическим и даже (она не хотела признавать) рабским. Однажды она вытащила из ящика в кабинете Джима брачный контракт, и при мысли, что пройдет еще три года, прежде чем она хоть что-то получит в случае развода, к горлу подступила тошнота.

И когда Судьба отвернулась от Керри, мучая его, конечно, несравненно меньше, чем в свое время Джорджи, она злорадствовала, не испытывая ни капли вины.

Две лучшие роли Керри, в «Шоу Трумана» и в «Вечном сиянии чистого разума», киноакадемия не заметила. Керри сделал ставку на «Я люблю тебя, Филип Моррис», историю про образцового семьянина Стивена Расселла, который после серьезной аварии перестает скрывать гомосексуальность, уходит из дома, проворачивает аферы и наслаждается жизнью на всю катушку. Попав в тюрьму, Расселл влюбляется в сокамерника и симулирует запущенный СПИД, чтобы выйти на свободу и поселиться с возлюбленным в Ки-Уэсте. Керри вложился в фильм по полной, горячо отстаивал сцену однополой любви своего героя, которую собирались вырезать, и проигнорировал мнение социолога, нанятого актерским агентством, что «у Америки проблемы с восприятием гомосексуальности». Между тем оно оказалось пророческим.

«Фильм, в котором мистер Керри занимается анальным сексом в первом же гей-эротическом эпизоде, напрашивается на проблемы», – написали в обзоре New York Times.

Так и вышло.

От Библейского пояса[19] изначально не ожидали ничего хорошего, но его мстительность сильно недооценили. Преподобный Реджи Лайлс – младший, двадцатидевятилетний сторонник нового возрождения, метр с кепкой на восьмисантиметровых каблуках, избрал Керри мишенью для своих проповедей. Его пятичасовое шоу на радио слушали три миллиона человек, и каждую неделю Лайлс обвинял Джима Керри в нравственном разложении американской семьи, пропаганде супружеской неверности, разводов и гомосексуальности. Дистрибьюторы отказались от фильма, но прислужники Реджи не думали прекращать свой крестовый поход. По данным службы безопасности, однажды в 4:13 к вилле «Колибри» подъехал пикап с тремя пассажирами в масках. Они написали спреем на воротах «Бог ненавидит пидоров» и, повернувшись к камерам наблюдения, процитировали строки из Откровения: «И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные». Затем вылили из бочек на подъездную дорожку кровавые внутренности и в приступе фанатизма умудрились забросить в бассейн головы трех свиней, чьи кишки валялись на дорожке.

– Свиньи всегда