учитывая тот факт, что пара головных японских крейсеров, не поменявших направления движения, по всей видимости, имели целью преградить им путь. Но вот прикрыть своими орудиями, или хотя бы видом этих самых орудий направленных на японские корабли, тех, чьей задачей являлось спасение уцелевших в бою моряков канонерки, было жизненно необходимо. Ведь разошедшиеся и явно обозленные японцы могли проигнорировать развивающиеся за кормой пары устремившихся на полной скорости вперед керосиновых катеров флаги САСШ и открыть огонь по спасателям. К сожалению, сам броненосный крейсер не имел права покинуть территориальные воды Кореи до поступления по беспроводному телеграфу приказа. Главной поставленной Рудневу задачей было недопущение в эти самые воды японских судов и кораблей, чтобы те не могли укрыться в нейтральном порту от парового катка, что уже сейчас накатывал с юга, идя след в след за не подозревающими о скором захлопывании ловушки японцами. Да и выпестовавшим японцев англосаксам виделось необходимым наглядно продемонстрировать, что тут вам не там, что русский флот, за прошедшие со времен осады Севастополя полвека, изменился в лучшую сторону.

Коммандер Бейли как раз занимался составлением рапорта о ситуации сложившейся в Чемульпо, когда в дверь постучали, и появившийся на пороге вестовой передал просьбу старшего офицера подняться на мостик.

— Что там такое произошло, Томсон? — нахмурился Бейли. Ему совершенно не хотелось отрываться от составления документа, пока мысли весьма грамотно ложились на бумагу.

— Русские и японцы, сэр! Они открыли друг по другу огонь!

— Что? Они совсем с ума сошли? Кто посмел открыть стрельбу в нейтральном порту? Кто-нибудь уже пытался остановить их? — отложив перьевую ручку, он требовательным взглядом уставился на матроса, будто последний сам должен был в первых рядах кидаться разнимать нарушителей.

— Остановить, сэр?

— Ну конечно остановить! Когда пьяная матросня бьет друг другу морду, это еще можно принять и стерпеть. Но когда они открывают стрельбу — это уже перебор!

— Вы меня неправильно поняли, сэр. Русские и японские корабли открыли друг по другу огонь.

То, что офицер высказал непутевому вестовому, являлось настолько нецензурным и витиеватым, что даже у бывалого матроса отпала челюсть, и он впервые в жизни пожалел, что не имеет привычки что-либо записывать, поскольку словесные «дифирамбы» выплеснутые командиром на его голову являлись настоящим шедевром для понимающего человека. К тому моменту как раскрасневшийся коммандер Бейли поднялся на мостик «Талбота», скоротечный бой русской канонерки с японской эскадрой подошел к концу. Но ему повезло застать эпический момент, поставивший окончательную и бесповоротную точку на противостоянии — примерно в четырех милях от его крейсера в небо взметнулся огромный огненный столб, и до всех докатился звук грандиозного взрыва — это сдетонировали снаряды в носовом бомбовом погребе «Корейца», до которых, наконец, добрался огонь.

— Да что там произошло? Кто-нибудь может мне объяснить? — едва не взревел пропустивший явно много чего интересного командир английского стационера, при этом бросая настороженный взгляд на изрядно чадящий одной трубой и двигающийся на выход с рейда русский крейсер.

— Русская канонерская лодка, сэр, вступила в бой с тремя японскими крейсерами и несколькими миноносцами. — тут же отозвался старший офицер.

— Так это взорвалась русская канонерка? — из-за висящего на месте грандиозного подрыва порохового облака, что-либо разглядеть за ним не представлялось возможным.

— Так точно, сэр. Она вся была охвачена пламенем, так что, скорее всего, сдетонировали погреба с боеприпасами. До своей гибели они успели повредить артиллерийским огнем японский броненосный крейсер. Если приглядитесь, сэр, то вы увидите нос этого корабля.

— Где? Где именно? — едва не вырвав бинокль из рук своего заместителя, Бейли до рези в глазах принялся всматриваться в силуэты кораблей.

— Там же, где взорвался русский. Не могу утверждать, сэр, но, по-моему, они протаранили японца как раз незадолго до взрыва.

— Даже так? А кто это горит чуть ближе к берегу?

— Это один из японских миноносцев, сэр. Когда русские выходили с рейда, броненосный крейсер преградил канонерке путь, встав поперек фарватера, а миноносцы пошли на сближение с «Корейцем». Не знаю точно, что там произошло, но примерно через полминуты после отворота головного миноносца, на японских кораблях начали греметь взрывы.

— Так русские первыми открыли огонь? — теперь о составляемом ранее докладе можно было смело забыть, заменив его всего парой слов — «Война началась».

— Утверждать не могу, сэр, но было похоже, что это именно так. Правда, слишком подозрительно там крутились японские миноносцы и вполне возможно, что русские открыли огонь в ответ на пуск ими самоходных мин. Тем более, что подрыв одной такой мины у левого борта канонерской лодки я наблюдал лично. Во всяком случае, будь я на месте русского капитана, то ни за что не стал бы вступать в одиночку в бой против трех крейсеров без серьезного повода. Да и имейся таковой, тоже постарался бы отступить обратно в нейтральный порт. Особенно учитывая тот факт, что здесь находится русский броненосный крейсер 1-го ранга.

— Но он все же вступил. И, как минимум, нанес серьезные повреждения крейсеру. Воистину эти азиаты годны только на то, чтобы гонять друг друга, но при встрече с настоящим противником показывают чего стоят на самом деле! И даже эти русские, эти полуазиаты, смогли отшлепать их, как напакостивших детей. Ну в каком европейском флоте могло бы такое произойти, чтобы канонерка, вступив в бой с тремя крейсерами, смогла натворить таких бед! — в это время никто на рейде еще даже не догадывался насколько сильно погибший «Кореец» умудрился раскурочить «Асаму».

При работе всего трети котлов «Память Азова» мог давать не более восьми узлов, да и те набирались отнюдь не мгновенно. Лишь спустя четверть часа он смог подойти к границе корейских территориальных вод, где его уже поджидали вставшие поперек фарватера два небольших японских крейсера, и, повторив их маневр, преградить путь все еще ползущим заданным курсом транспортам с войсками. Естественно, даже в этом случае те могли бы пройти на рейд — все же длина русского крейсера не превышала 118 метров, а ширина судоходного прохода в этом месте даже в отлив была не менее мили. Однако, никто не собирался намертво перекрывать фарватер, достаточно было того, чтобы транспорты, как и крейсера, повернули обратно — туда, где их уже ждали с распростертыми объятиями и огромным количеством расчехленных орудий. А угрозы повернутых в сторону японцев орудий было для этого вполне достаточно.

Сообщение о произошедшем бое и выбытии главной ударной силы японской эскадры было отправлено спустя считанные минуты после гибели «Корейца», так что вернувшемуся незадолго до начала войны в строй капитану 1-го ранга Протопопову пришлось в срочном порядке