Шрифт:
Закладка:
Ты уверен, что у тебя будут покупать?
Пси снова не понимает, что нужно ответить, поэтому отвечает как получится:
— Когда врач выписывает рецепт, ты уверен, что диагноз поставлен правильно и лекарство поможет?
— Ха-А-ах, — вдруг рассмеялся Директор, — хороший ответ! Тогда переформулирую вопрос: почему мы должны тебя взять?
— Потому что я в твоём клубе, — Пси снимает кепку, обнажая гладкий череп.
— Зато зараза поскользнётся!
После этой шутки про коронавирус, можно было расслабиться. Стало ясно, что Пси принят в штат.
Пси был единственным сотрудником, разговаривающий с Директором на «ты». Они регулярно тренировали друг друга на стрессоустойчивость до тех пор, когда агрессия уже не трогает, проходит мимо по касательной. Чтобы тушить такие пожары, требуется очень много воды. Иногда их словесные водопады длились до позднего вечера. Они выходили из кабинета, а в офисе уже никого не было. Директор любил поговаривать: «Если во время беседы тебе захотелось надрать задницу своему собеседнику, знай, это один из лучших твоих собеседников!»
Оба мужчины оставались довольными итогами своих трудов. Когда другие менеджеры сдавались, Пси продолжал работу с возражениями клиентов. В его ящике находилось гораздо больше шаблонных фраз. И он мог бесшовно впаять их в беседу. Пси брался за переговоры с самыми конфликтными клиентами, которых обычно стараются кому-нибудь слить. Его KPI12 набрал первую космическую скорость и вылетел в космос. Пси уже начал считать Директора своим другом и наставником, подтянувшим его профессионализм. Два раздолбая и чернушника нашли друг друга.
И тут случилось то самое «выгорание». В понедельник утром свежий и заряженный Пси, как обычно на кураже, поднимается на последний этаж бизнес-центра. Его глаза горят, с нетерпением ожидая новой словесной битвы. Входная дверь в офис выглядит как-то по-другому, и он не сразу сообразил, что на ней не хватает таблички с названием фирмы. Настораживало отсутствие верхней одежды в гардеробе. Стало резко холодать, и речь не про погоду.
Пси заглядывает за перегородку — в офисе пусто. Вдоль окна сиротливо стоят голые столы с задвинутыми в них креслами на колёсиках. На контрасте с кипящей в работе пятницей картина напоминает постапокалипсис. Пси быстрыми шагами заходит в кабинет Директора. Ни дипломов на стенке, ни кашпо с драценой в углу, ни объяснений.
Из открытого окна его обдал порыв промозглого ветра.
Кладис оставляет в стороне заснеженную лесную тропинку, сворачивая в непроглядную чащу. Однако, не на столько тёмную и страшную, как то, что он чувствует в эту минуту. Встречались много лет, вместе купили квартиру, и она его бросила. А неделей ранее Кладиса уволили с должности школьного учителя истории. Официальная формулировка в трудовой книжке звучала так: «за несоблюдение рабочих инструкций». Ну не мог он на вопрос учеников-лицеистов «Почему наша армия взрывает другую страну?» отвечать, что это освободительная операция! Он знал, что в своей массе дети плохо воспринимают информацию, которая не касается их лично. И суть подобных вопросов — провокация взрослого, чтобы потом посмеяться за углом. Проявив моральную гибкость, можно было остаться в профессии. Вот только язык не поворачивался. Потом Кладис встретил нескольких «протест ради протеста» старшеклассников на митинге против боевых действий, и их всех вместе загребли в полицию. В тот день государственная система не приняла его свободу слова и выплюнула из своего организма будто комок бесячих соплей. А он, зеркально, не принял свободу слова своей женщины. Любовь, как и кот Шрёдингера, может умереть в любой момент. Кот — от радиации, чувства — от неоправданных ожиданий. Любовь, как и кота Шрёдингера, можно спасти, если вовремя вычислить момент перехода частиц в новое состояние. Правда, истории не терпят сослагательного наклонения, так что на прошлом можно уже не зацикливаться. Лишь сделать заметку на будущее.
К тому же, его сердце согревают два милых щенка. В прямом смысле: согревают. Кладис несёт их во внутреннем кармане пуховика. Шерстяные мордочки торчат между пуговиц, преданным взглядом посматривая на нового хозяина. Он спас их от верной смерти, и теперь они друзья на всю жизнь.
Кладис подобрал товарищей во льдах на берегу холодного северного моря в нескольких километрах от города. Щенки укрывались от пронизывающего ветра за льдиной, но свирепые порывы проникали и туда, взъерошивая их золотистый подшёрсток. К концу дня, вероятно, они превратились бы в кубики льда, как и всё вокруг. Повезло, что маршрут отшельника лежал через безлюдное побережье. В свисте завывающей пурги Кладис чудом услышал охрипший собачий писк. Им троим очень сильно повезло.
Вроде пришли. Кладис останавливается на поляне возле озерца и выключает телефон. Заряд батареи следует оставить для навигации на случай экстренного возвращения в город. Первое время Кладис живёт в палатке, питается консервами и сухим паёком. Озёрную воду кипятит с обязательным добавлением еловых веток для обеззараживания. Отправляясь на охоту или рыбалку, Кладис развешивает алые ленточки, чтобы находить обратную дорогу к палатке. Но вскоре от ориентиров можно было отказаться, ведь подросшие щенята безошибочно находили путь домой с помощью своей ментальной карты местности и безупречного нюха.
«Ты хочешь идти по этой тропинке, а я хочу по той, — говорит он собакам на лесной развилке. — Мы ищем компромисс и вместе протаптываем третью дорогу. По очереди: сначала я иду первый — ты за мной, потом ты первый — я за тобой. За разговорами дело легчает, и даже приятно осознавать, что мы создаём новый путь».
Он не считал, что длинные беседы с питомцами — это безумием, нет. Когда человек хочет выговориться, ему не нужны собеседники. Ему нужны только уши и глаза. Добрые глаза друзей, которые делают вид, что всё понимают. Именно так собаки смотрели на него во время разговоров. Кладис мог говорить с ними обо всём:
«Вот и получается, ипотека оформлена на девушку, а выплачивал её я. Странное совпадение, но разошлись мы через месяц после внесения последнего платежа. Интересно, сколько она терпела?
