Собака замолчала. Наступила тишина. Ветер стих, и ветви перестали стучать в окно. Рада закрыла глаза и положила голову на плечо мужа. Хорошо ей было так. Вспоминались ей прошедшие часы, такие прекрасные, что от одних воспоминаний ее охватывала истома. Повторятся ли они когда-нибудь? И неизвестно почему припомнилось ей…

Она перенеслась на морской берег, очутившись среди дубрав и цветущих полян неподалеку от монастыря Св. Константина. Каждый год в мае христиане из города отправлялись туда, чтобы участвовать в монастырском празднике. После литургии в небольшой церквушке начиналось веселье. Толпы людей, музыка, песни, огни… Несется запах жареного ягненка… Два года назад на том празднике Рада отдала свое сердце Николе. На следующий год они пошли туда уже молодоженами. Целый день они бродили по лесу, бегали по теплому песку на берегу моря, а ночь провели на поляне за монастырем. Поверх мягкой травы они постелили толстый ковер и утонули в аромате тимьяна. Над головами их мерцали огоньки звезд, подпевал им шепот волн… Этой ночи Рада не сможет забыть.

Погрузившись в воспоминания, Рада задремала. Снилось ей, что она снова там, на поляне возле монастыря. Собралось много народу. Играли волынки, танцевала молодежь, а она, затерявшаяся в толпе, искала Николу. В длинной белой сорочке она ступала босиком по густой траве, которая оплетала ее ноги. Потом кто-то сказал ей, что Никола женится, венчают его в монастыре. И тут же увидела: стоит Никола перед алтарем весь в белом, но не венчают его попы, а отпевают.

Рада застонала во сне. Никола прижал ее к груди, поцеловал в лоб. Он хотел было сказать ей что-нибудь ласковое, но по тяжести ее головы и по ровному дыханию понял, что она спит и ей снится сон. А то, что она стонет во сне — так ведь чего только не случилось сегодня.

Капитану Николе исполнилось тридцать лет. Если бы не встреча с Радой, кто знает, когда бы он остепенился. Беззаботный, свободный, то в Солуне, то в Царьграде, то в Пирее… Но Рада возникла в его жизни, и капитан предпочел ее вольной холостяцкой жизни. Он отказался от дальних рейсов, ходил только в Царьград и быстро возвращался, всегда с подарками один другого краше: красные туфельки, шелковые головные платки, пояски с серебряными пряжками, расшитые узорами царьградские тапочки, разные бусы и ожерелья — и все ему казалось, что мало.

Прижав к груди Раду, он решил отказаться от новой гемии. Не хотел, чтобы постройка задерживала его здесь. Как только вернется из Бальчика, он, чего бы оно ему ни стоило, увезет отца и Раду из этого оплота бесчинств и господского своеволия. Решил так и успокоился. Задремал, но скоро разбудил его лай сторожевого пса. Не вор ли залез к ним во двор? Сейчас в городе полно всякого сброда. Он бесшумно поднялся и подошел к окну. Пес перестал лаять и заскулил задушено, как будто горло ему перехватило собственной цепью. Никола вышел из дома. Снаружи все было спокойно, только пес как-то давился и хрипел. Никола поспешил к животному. Он не увидел, как из мрака отделились две тени, налетели на него как вороны черные и вбили ему в спину два острых клюва. Разверзлось над капитаном Николой черное небо и рухнуло на него.

Глава IV

Положение флота становится опасным

1

Из-за плохой погоды корабли Черноморского флота задержались на переходе из Севастополя. На подходе к мысу Херсонес их застал шторм, который бушевал целых восемь дней. Только на девятый день они прошли меридиан Аю-дага. Через два дня после этого перед ними открылся скалистый, выступающий в море острым мысом берег Анапы. Корабли отдали якоря в заливе напротив крепости и принялись ожидать подхода сухопутного отряда под командованием полковника Перовского.

В генеральном штабе придерживались теории: тот, кто держит в руках крепости Анапа и Поти, владеет Кавказом и в целом положением на Востоке.

Вице-адмирал был согласен с такой постановкой вопроса, но в данном случае основным театром военных действий армии был не Кавказ, а Балканы, и он считал, что флот должен находиться у болгарских берегов Черного моря. Анапу и Сочи можно будет взять дипломатическими усилиями, когда придет время для обсуждения условий будущего мира. А данное отвлечение сил флота на восток вице-адмирал Грейг считал напрасной потерей времени.

Мнение князя Меншикова, начальника Морского штаба, было другим. Он одобрял действия при Анапе и торопил со взятием этой крепости.

Грейг и князь Меншиков беседовали в красивой, стильной и удобной адмиральской каюте на флагманском корабле «Париж». Между тем, волнение на море было довольно сильным. Качка корабля никак не отражалась на Алексее Самуиловиче, но князь был бледнее обычного. Генерал-адъютант Меншиков, красивый элегантный мужчина с веселым приятным нравом, прежде всего был амбициозным человеком. Он пользовался доверием императора, доказав тому свою полную преданность. Он умел говорить увлекательно, забавно и остроумно, но глубокими знаниями морского дела не отличался. Князь Меншиков торопился поскорее взять крепость Анапу, после чего должно последовать признание его полководческого таланта, а также награды и популярность. Ведь именно он — после того, как полковник Перовский прибудет с сухопутным отрядом, а Грейг высадит десантные части — возглавит осадный корпус.

Перовский приближался к Анапе, флот уже находился поблизости, а вице-адмирал медлил с высадкой десанта, к недоумению Меншикова. Неужели хваленый адмирал оказался обыкновенным трусом? Или английская кровь его отца дала о себе знать? Англичане никогда не были искренними друзьями России.

Такие мысли промелькнули в уме князя, но все-таки Грейг был его приятелем, и он отмахнулся от них.

— Знаете, в прошлую войну наши войска взяли Анапу за два дня, — заметил князь.

Адмирал усмехнулся:

— Да, но и султан, вероятно, знает об этом, и постарался сделать так, чтобы прошлое не повторилось. Вы рассматривали крепостные сооружения?

— Да, — ответил Меншиков. — Стены укреплены, обновлены защитные сооружения, много новых артиллерийских гнезд. Но все же я считаю, что пора приступить к высадке десанта. Перовский прибудет чуть ли не через несколько часов. Считаю, что оснований для промедления нет.

Меншиков во второй раз высказывал это мнение.

— Предлагаю выйти на палубу, — сказал Грейг. — Наши парламентеры должны уже вернуться из крепости.

Князь был раздражен словами адмирала: тот снова не дал ответа на его предложение.

— Парламентеры? — Меншиков забыл про них, так как не относился серьезно к ультиматуму, посланному Грейгом турецкому паше. — Неужели вы придаете какое-то значение ультиматуму?

— А вдруг паша не любит кровопролития, — ответил Грейг. — Если он способен