мне ещё ближе и роднее. И это не жалость, мне его безумно не хватало. Хотелось просто пообщаться, взять его за руку и сказать, что он совсем не ярмо, а человек, который нужен мне больше всех на свете. Не знаю почему, но душа прикипела к нему.

Чтобы хоть как — то отвлечься от мыслей о Диме ушла с головой в работу. Разрывалась между двумя фирмами как фигаро, но успевала везде выполнять заказы, и это очень отвлекало меня. Только конечно свободного времени почти не было, и про сон по восемь часов я забыла.

Женя активизировался. Сначала писал, просил простить его. Потом звонил пару раз, я не отвечала. Он не должен был так унижать Диму.

А сегодня Женя вообще обнаглел и приехал сюда. Сначала сигналил и орал, как придурок, под окнами, пока я не согласилась выйти.

Когда вышла, высказала ему всё, что думала о нём. Стало немного легче что ли, а затем я увидела Диму.

Он такой растерянный был.

— Лин у тебя есть тряпка — вырывает из моих мыслей голос Димы.

Он выпустил Финика с рук и он с любопытством пошёл гулять по квартире.

— Есть, а зачем? — забираю у него из рук куртку и вешаю на крючок.

— Колёса протереть, а то грязь развезу по всему полу — говорит немного смущённо.

— Ага, а потом твоя мама придёт опять мне деньги совать на новый пол — усмехаюсь и иду в ванну за тряпкой.

— Что? — Дима сильно удивляется — она приходила к тебе? И совала деньги?

— Да — присаживаюсь перед ним и начинаю протирать колёса кресла — но я не взяла.

— Я сам, Лин — он пытается забрать у меня тряпку, и мы случайно соприкасаемся пальцами, словно током прошибает от этого.

— Мне не сложно — не отдаю ему и протираю дальше. — Ты лучше разувайся — пытаюсь его подбодрить.

— Лин, она наговорила тебе, да? Обидела? — смотрит так виновато — Прости, я даже не думал, что она так сделает.

Он так растерян. Не хочу вспоминать её слова и жаловаться Диме.

— Не бери в голову — пытаюсь увести тему.

— Лин — он касается моей руки и сжимает в ладони — не слушай её, я знаю, она может наговорить гадостей. Прости, пожалуйста — сжимает мои пальцы.

Мне так приятно, что он сам прикоснулся ко мне, а не как обычно старается отстраниться. Он стал более открытым, смотрит так искренне.

— Всё хорошо — отвечаю ему — я и не слушала её. Не переживай, пожалуйста. Я надеюсь, что ты не считаешь так же как она.

— Что она тебе сказала?

Ну, вот приехали.

— Я не буду пересказывать её слова. Просто знай, что мне не нужны не её, ни твои деньги. И общаться с тобою я начала не из-за этого, а потому, что ты мне интересен, как человек, а не денежный мешок. И я не претендую ни на…

— Лин, я и не думал так никогда — он не даёт мне договорить — и прости за её слова. И спасибо, что интересен — он скромно улыбнулся и сжал мою руку.

— Хорошо, разувайся, давай — решила перевести тему.

— Угу — он отпустил мою руку и я продолжила протирать колёса.

Он потянулся расшнуровывать и снимать ботинки.

— Вот теперь всё чисто — поднимаюсь на ноги — проходи на кухню, сейчас чай поставлю — говорю ему, направляясь в ванную.

Мне так хорошо, что он здесь, рядом со мною.

Глава 15

Дима.

Я поражаюсь своей матери всё больше и больше. Как она могла так поступить с Линой! Ведь пытался ей донести, что Лина для меня особенная и единственная не смотрит на меня как на калеку. Она мне дорога и я совсем не хочу, чтобы её обижали. Она ей деньги принесла, откупиться решила. Лина не такая…

Я так рад, что интересен ей. Надеюсь также как она мне.

Проезжаю на кухню. Хотел включить чайник, но к столу так просто не подъехать. Стулья стоят со всех сторон. Господи, я даже с чайником справиться не могу, на что я вообще рассчитываю, Что Лина закроет глаза на всё и примет меня таким, какой я есть. Но, что я могу для неё сделать? Пытаюсь всё-таки дотянуться и включить чайник, подъехал боком к углу и по диагонали всё-таки дотянулся до заветной кнопки. Ура! Получилось! Надеюсь, Лина не обидеться, что я похозяйничал у неё дома.

Может чашки достать? В прошлый раз, она доставала их со второго ящика.

Открываю ящик, чашки на второй полке, блин, не дотянусь при всём желании. Жаль.

— Давай, я — Лина, обходит меня и достаёт чашки.

— Извини, что я похозяйничал, хотел помочь тебе, хоть как-то — пытаюсь оправдаться.

— Дим, я рада очень этому, спасибо — она касается моего плеча — и я очень рада, что ты пришёл сегодня.

Присаживается передо мною.

Я ведь так ей и не сказал, что тоже скучал без неё.

Решаюсь признаться ей, но она меня перебивает.

— Дим, я знаю, что с тобою произошло, я читала новости.

Зачем она сейчас об этом! Я совсем не хочу думать и вспоминать об этом. Это больно. Но ещё больнее сейчас читать жалость в глаза напротив, я думал, что хоть она не жалеет меня!

— И ты жалеешь меня? — не думал, что голос меня подведёт.

Как же больно от этого.

— Нет, Дим — она берёт меня за руку — я очень испугалась за тебя. Я даже не представляю себе как ты это всё переживаешь, но не жалею тебя. Вернее… — она запинается, а мне выть хочется от этой жалости в её глазах — Мне жаль, что тебе это пришлось пережить.

— Я, не сломанная кукла, чтобы меня жалеть — уже не выдерживаю просто.

— Я и не говорила об этом! Ты меня совсем не слышишь?

Она отворачивается и забирает чашки, расставляя их на столе.

Может я её не так понял?

— Лин, я не хочу говорить об этом — признаюсь ей.

— Хорошо — она убирает один из стульев — присаживайся за стол.

Она тянется за чайником. Обиделась на меня?

— Лин — беру её за руку — меня просто бесит, что все вокруг только и жалеют меня, да я такой и, что теперь? Я надеялся, что хотя бы тебе я не кажусь сломанным калекой, а… — мужчиной — но мне не хватает смелости произнести это.

— Дим, я никогда