Шрифт:
Закладка:
– Есть, – сказал протезист, раздраженно покосившись на него, и достал визитку из нагрудного кармана. – Я записал его сюда. Здесь же у вас будут и мои данные, если что-нибудь понадобится, – сказал он, положив визитку на стол.
Фредрик наклонился и сощурился.
Труп из люка звался при жизни Микаэлем Морениусом.
Осень. Из всех метафор больше всего она не любила эту: осень жизни. Которая наступает вместе со старостью, но иногда врывается как снежная пурга посередине мая.
Именно здесь, в ее кабинете, или в кабинетах других врачей дальше по коридору, и поднимался этот ветер. Врачи как будто прогнозировали погоду, когда сообщали, что, вероятно, головная боль – от чего-то большего, чем просто от стресса. Что свернувшаяся кровь в фарфоровой чашке – признак чего-то другого, чем обычных полипов.
Осень уже наступила. И теперь их ожидает зима.
Бочкообразная дама в халате врача смотрела куда-то поверх голов пожилой пары, сидящей перед ней. На улице в солнечном мерцании бронзой светилась листва, ветер свистел между корпусами больницы, и ледяной воздух задувал в щель в окне, вытягивая запах болезни, мыла и лекарств.
Женщина сидела, склонившись и потирая колени. Муж рукой с изящными, почти женскими пальцами гладил ее по спине. У него было отсутствующее выражение лица, и врач понимала, что он прислушивается к голосам детей за дверью. Там их двоих негромко ругала медсестра.
Как он справится? Один с детьми? Доктор знала, что именно об этом он думает.
– Вы абсолютно уверены?
Врач была уверена.
– Но… – начала женщина.
Ну вот, началось.
– Мы… мы же собирались в Индию. Руар получил работу в посольстве. Мы… мы не сможем поехать? Что я скажу своим детям?
Врач средних лет в подтверждение только покачала головой. Нет. Они не поедут в Индию.
– Мы можем облегчать боли. Обсуждать способы продления жизни. Но никакого лечения нет. Вы должны подготовиться к новой жизненной ситуации. Все вместе.
Потому что ты умрешь. В течение года твое время закончится. Вот что ты скажешь своим детям, подумала врач.
А он довольно сообразительный, этот Руар. Его глаза оживились. Он отреагировал так, как делают те, кто предстал перед смертью. Начал искать выход.
– Но… может быть, нам следует поговорить с другим врачом? Сделать новые исследования? Разве нигде нет никакого лечения? Может быть, в США? У нас есть средства.
– От рака люди умирают и в США тоже, – ответила врач.
Как часто ей приходилось сидеть вот так, за этим столом? Мы, люди, почему-то думаем, что мы такие особенные. Такие уникальные. Но мы не такие. Мы – это просто бесконечная череда причин и следствий с пустым пространством между.
Она считала осень красивой. И было печально, что ее наградили такой метафорой.
Когда пара ушла, она выдвинулась на коляске из-за стола. Подкатилась к окну и открыла его настежь. Откинувшись на спинку, стала бегать глазами по фасадам зданий больницы. Сидела так, пока не задрожала от холода, пока пальцы на руках не побелели, а на ногах не сжались.
Руар с женой, которая никогда не узнает, каково жить в Индии, взяли с собой детей в центральный блок больницы Уллевол. В тихую комнату. Там и прольется свет. Там дети обо всем узнают.
Пока они не вернутся, пройдет какое-то время, и это было ей на руку. Она выкатилась в коридор и подтолкнула коляску к маленькой семейной палате. Открыв дверь ногой, остановила коляску и поднялась. Было больно, но это только на пользу кровообращению. У кровати она подняла трубку с телефона пациентов и позвонила.
– Каин, – ответили на другом конце.
– Холостой выстрел, Фредрик.
Андреас посмотрел на него, криво улыбнувшись, кивнул на магазин, который Фредрик только что опустил в карман. Затем показал на боеприпасы на второй полке стального шкафа.
– А эти боевые.
Фредрик прошел за ним между коричневых деревянных бараков к кабинкам для стрелков, которые находились на стрельбище Левеншолд в Эйксмарка. Узкая, длинная дорога к полю с мишенями и через еловый лес к полям для стрельбы из пистолета, где тренируется полиция Осло. Один из черных фургонов отряда мгновенного реагирования стоял на парковке, и быстрые, шумные автоматные выстрелы грохотали между стволов деревьев. Фредрику это не нравилось. От этого треска он потел, и тяжесть полуавтомата «Хеклер и Кох» на бедре была непривычной.
Надев на переносицу желтые защитные очки, Андреас повернулся к Фредрику.
– Я заходил в аукционный дом, Бьерхе, – сказал он с преувеличенным иностранным акцентом, чтобы подчеркнуть свое презрение к таким изыскам высшего общества. – Все размышлял о каталоге, который патологоанатом нашел в кармане Микаэля Морениуса. – Он резко задвинул магазин в пистолет. – Поначалу они пытались что-то болтать про конфиденциальность, но когда я показал им пару снимков с крупными планами трупа, нам удалось найти общий язык. – Андреас засмеялся. – Мне дали список покупателей, – продолжил он. – В нем нет Микаэля Морениуса. Пока я узнал только то, что некоторые компании зарегистрированы за границей. Одна из них на Каймановых островах. Там налоговый рай.
Он поднял оружие, наклонил голову набок и прищурился, глядя на ствол.
– А что если он отмывал деньги? Покупал антиквариат на наркоденьги? Владельцев таких компаний отследить почти невозможно. Но должна же быть причина, почему этого мерзавца пытали и затем убили. Может, он нагрел не тех людей?
– Возможно, – сказал Фредрик. – А что насчет того зеркала, которое он отметил?
Коллега покачал головой.
– Никто не делал на него ставки.
Андреас считал, что Фредрику пойдет на пользу опустошить пару магазинов по маркерам после посещения изготовителя протезов. Но он был совсем не уверен в том, что они оказались здесь не ради его самого. Коллега уже успел дважды попасть в яблочко, когда Фредрик только собирался выстрелить.
Сделав глубокий вдох и опустив плечи, Фредрик сжал в руке полимерную рукоятку. Попадание. Выстрел. Попадание.
– Хорошо, – сказал Андреас и зацепил защитные очки за рубашку на груди. – Приятнее, чем трахаться, правда?
Фредрик пожал плечами.
– Может быть, ты просто спишь не с теми.
– У меня такое впечатление, что и ты тоже, – ответил Андреас.
На засыпанной гравием короткой березовой аллее, по которой они шли к вилле на Бюгдей, лежал иней. Фредрик приотстал от Андреаса и остановился. Вдыхая ничем не пахнущий ноябрьский воздух, он глядел на женщину, ожидавшую их у красного деревянного здания. На Кафу Икбаль. Она тоже смотрела на них.
Полтора года прошло с тех пор, как Кафа перешла к ним из службы безопасности полиции. Вместе они расследовали дело о бойне в общине Сульру в Маридалене. Он спас ее жизнь. Она спасла его. Такие вещи связывают. Возникли чувства. И в какой-то момент даже он совершенно сошел с ума. Но этим чувствам не суждено было во что-то перерасти. Ни разу не прикоснувшись к ней, даже не поцеловав, он закрыл эту дверь. Потому что его дом был уже полон. Беттина и Элис с Эриком и детьми, вернувшимися из Трумсе.
