Маслова не сразу ее увидела. Кровать стояла в углу большой затемненной комнаты. Тело Ольги Аристарховны, едва прикрытое ночной сорочкой, наполовину свешивалось с кровати. Рядом на паркете валялась подушка.

- И еще есть третий, - сказал Ефимов, приоткрывая дверь в смежную комнату.

Прислонившись к стене плечом, запрокинув черноволосую голову, на полу сидел закостеневший рослый детина.

Едва взглянув на страшное синее лицо, Маслова отвернулась.

- Вы никогда не видели его? - спросил Ефимов. -Нет.

- Это матерый бандит по кличке Турка. Мы давно за ним гоняемся. Убит, очевидно, кем-то из своих - из нагана. Видимо, что-то не поделили. У вас внизу ничего ценного не было?

- Только учебники и тетради.

- Посмотрим получше здесь.

Книги стояли на застекленных полках почти до высокого лепного потолка. В двух местах стеклянные створки были раздвинуты, и в ряду дорогих книг чернели пустоты.

- Вот, видите? Взяли книги.

- Вижу.

- И вот еще…

В углу стоял большой дубовый шкаф со следами взлома. В шкафу хранились папки - большие, синие, с белыми наклейками с номерами.

Две такие растрепанные папки валялись на полу. В них виднелись чертежи и рисунки.

- Здесь тоже искали. И, возможно, что-то нашли, - сказал Ефимов. - Но что искали? Что пропало? Может быть, вы подскажете нам, Евдокия Петровна?

- Нет, к сожалению. Помочь вам может только один человек: Вадим Мостовиков, родственник Ольги Аристарховны. Он, наверное, знает, что находилось в шкафах его деда.

- Но говорят, он уехал куда-то?

- Да. Его послали с продотрядом под Можайск. Вам надо навести справки в райкоме комсомола…

* * *

Когда Вадим вернулся в Москву, тетю Олю уже похоронили. Как ни был подавлен Вадим случившимся, он сразу же направился к Ефимову. По памяти назвал ему пять из шести книг, которые были похищены из библиотеки деда: уникальные издания по истории градостроительства на немецком языке. Кто-то из налетчиков, видимо, неплохо разбирался в раритетах.

- Мне кажется, не книги были приманкой для грабителей, -сказал Ефимов. - Что за папки хранил ваш дед в дубовом шкафу?

- Дед называл их «обвинительными актами».

- И что в них заключалось? - полюбопытствовал Ефимов.

- Проекты талантливых русских архитекторов, которые не были осуществлены по разным причинам. Мой дед верил, что настанет время, когда «высокий суд потомков вынесет праведный приговор». В каждой из папок не только сам загубленный проект или его копия, но и описание обстоятельств, почему задуманное строение не было построено, кто конкретно в этом виновен.

- А как попадали проекты или копии проектов в этот «судебный архив»?

- Некоторые из архитекторов сами ходили к деду. Иногда он покупал «загубленные» проекты у вдов и сирот. Потом, когда под старость обеднел, ему их отдавали даром. Дед укладывал этот «обвинительный материал» в синие папки, запечатывал их сургучом и ставил порядковый номер.

- А была ли у него «сводная книга» с указанием - где, в какой папке и что именно находится?

- Была, помнится, опись в папках.

- По всей видимости, бандитов интересовали именно те две папки, что валялись растрепанные на полу. Теперь они здесь, - Ефимов указал на маленький столик в углу комнаты. - Одна из них содержит копии чертежей Витберга, другая с эскизами вашего деда. И на той, и на другой запечатлен Храм Христа. Как вы могли бы это объяснить?

- В папке под первым номером хранилась копия одного из вариантов Храма-Пантеона Александра Витберга. Он дорабатывал проект в Вятке. Мой дед, Никита Калистратович, считал, что этот проект был вполне осуществим, а место на Воробьевых горах -идеальное для величественного монументального здания. А во второй папке хранились копии чертежей Тона и варианты деда к проекту Тона - 88 поправок, облагораживающих, по его мнению, слишком помпезную архитектуру Храма Христа на последней стадии строительства.

- Это очень интересно, но сейчас мне важнее знать другое: почему копии тоновских чертежей оказались у вашего деда?

- У него были друзья среди петербургских архитекторов.

- Среди тех, что работали на Тона? -Да.

- Понятно. И вот теперь возникает вопрос: почему именно эти две папки вместе валялись на полу в библиотеке, развязанные, растрепанные, - в них явно что-то искали?…

Ефимов взял Вадима под руку и подвел к небольшому столику, где лежали папки.

- Все ли в них цело? Посмотрите. Попробуйте установить. Осмотрев внимательно содержание папок, Вадим уверенно сказал:

- В первой папке все цело. Двенадцать листов по описи - двенадцать в наличии.

- Верно.

- А с папки копий чертежей Тона содран листочек с описью содержимого, и в ней, по-моему, не хватает листов. Не все листы…

- Я тоже так думаю, - сказал Ефимов. - Не хватает общего чертежа цокольной части Храма. И еще, может быть, чертежей подвальной части. Если таковые имелись… Как думаете: были они?

- Этого я не могу сказать, - ответил Вадим, - подробно этими чертежами я никогда не интересовался…

… Ефимов потратил немало усилий, чтобы раскрыть преступление, но тогда, в начале двадцатых годов, ему это не удалось. Много было других дел: милиция вела отчаянную борьбу с бандитизмом и воровством. Вадим вскоре ушел на фронт, а когда вернулся в Москву, то поселился уже не в «Теремке», а в студенческом общежитии.

ГЛАВА 3

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

На рубеже XIX и XX веков Москву условно было принято делить на допожарную и послепожарную, отстроившуюся после 1812 года. Такое деление было для многих столь же естественным, как теперь деление Москвы на дореволюционную и советскую, построенную после 1917 года.

В Москве после великого пожара уцелело всего 526 каменных домов.* Они составляли примерно одну пятую от того, что было построено в городе потом, за сто последующих лет. Но большинство из сохранившихся по праву считаются шедеврами архитектуры, памятниками истории.

[* Из 25567 каменных домов сгорел 2041 дом. Из 6584 деревянных домов сгорело 4484 дома.]

Москва и по сей день окружена монастырями - стражами сердца земли русской.

Андроников монастырь основал в 1360 году его первый игумен, ученик Сергия Радонежского - Андроник. В стенах монастыря жил и творил великий русский живописец Андрей Рублев, канонизированный Русской православной церковью. Могила его, находившаяся перед входом в трапезную, ныне утрачена. В свое время, когда старые, высохшие липы спилили и на их месте посадили новые, могилу Рублева сровняли с землей. Лишь в 1985 году в сквере перед монастырем был поставлен памятник Рублеву.