Шрифт:
Закладка:
Глава 11
До самой темноты я просидела со шкатулкой в руках, поглаживая ее гладкие грани и стеночки, обводя рисунки на крышке. Я все время о чем-то думала. То о том, что за стенами шатра непривычно тихо и почти нет громкой речи мужчин, только совсем редкие фразы. Или о том, что меня без причины накрывает волнами беспокойство. Или о том, как заполучить одежду.
Когда совсем стемнело открыла шкатулку. Днем шкатулка при открытии не светилась, а сейчас кристаллик испускал мягкий свет. Все так же держа шкатулку в руках, смотрела на кристалл и ждала, когда придет мужчина со шрамом. Зачем я его ждала, не знаю. Может быть, потому что хотела разобраться с тем, что за беспокойство мучает меня весь день и будет ли оно продолжаться, если Он окажется рядом. Или потому, что окончательно уверилась в решении выпросить для себя одежду. Я сама запуталась.
Полог шатра раскрылся. Но вместо мужчины в шатер шагнула девушка, ступая только на носочки. Поднималась взглядом все выше по ее изящно-скульптурному телу, мне все сильнее становилось не по себе. На девушке нет одежды, только «подарочная упаковка» от асхаров. Длинные прямые черные волосы почти до колен. Острые кончики ушей, торчащие сквозь волосы. Хищные и заостренные черты лица. Образ хищницы завершал взгляд, направленный на меня.
— Надевай.
Удивилась, что девушка говорит на французском. Хотя чему? Если асхары говорят на арабском. И от удивления пропустила летящий в меня сверток ткани. Развернула сверток — это прямоугольное полотно, размером с банное полотенце.
Ну, хоть что-то. Как только я завернулась в ткань, девушка хватает меня за запястье с неимоверной силой сжимая его и тащит за собой из шатра.
Какое-то мгновение сопротивлялась, но девушка на много сильнее, и я начала перебирать ногами.
— Куда мы идем? — спросила на французском.
Эльфийка вздернула бровь обернувшись на меня, но ответила абсолютно спокойно.
— Тебе пора.
Мы шли по лагерю, мимо белых, но различных по формам и размерам шатров и палаток. Под ногами теплый песок, ноги не проваливаются, будто песок уже утрамбовали за долгое время. Вокруг тишина и только мягкое позвякивание цепочек на теле эльфийки. Девушка привела меня к краю лагеря.
— Иди.
Показала она в темную даль. А я понимаю, что у меня нет ничего, ни воды, ни еды. Куда идти? Я даже не знала, где я.
Повернулась к эльфийке, чтобы сказать о том, что я хочу вернуться в шатер хотя бы за водой и остатками фруктов. Мне в лицо прилетает блестящая пыль и темнота проглатывает меня в это же мгновение…
Пробуждение тяжелое. Во рту все пересохло. Голова гудела. Все тело было будто ватное и болело. Я лежала на чем-то мягком и не чувствовала колючей подстилки шатра. Воспоминания о том, что произошло болезненно ввинчивались в сознание.
Открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого солнца. Глаза заслезились от света. Прикрыла их рукой и осмотрелась. С одной стороны от меня гигантская гора песка, с другой пустыня, вдалеке еще один песчаный хребет. Ни камней, ни растительности, только песок.
Осмотрела себя. Вот гадость! Что за мир? У них тут чистый фетиш! Я опять голышом. Все тело в свежих ссадинах и синяках. Ощутила боль с левой стороны лица, ощупала скулу, боль усилилась и там была явная опухлость. Вот и тебе досталось.
Кряхтя и пыхтя, поднялась на ноги. Тело словно чужое. Хотя оно и было чужое. Ну уж нет. Больно мне, значит мое. Поздравляю, Сашка, ты окончательно свихнулась. Задрала голову и посмотрела на гору поблескивающего на солнце песка. Если подняться выше, то увижу больше.
Это единственная мысль, которая помогала мне взбираться на бархан. Солнце уже не грело и не жгло, оно нещадно палило. А еще даже треть неба не прошло, что же будет позже?
Обливаясь потом, проваливаясь в песок и очень часто съезжала вниз, я лезу вверх. Руки и ноги дрожали от усталости. Каждый раз оглядывалась по сторонам, и понимала, мне нужно выше.
Вершина бархана. Солнце почти в зените. Теперь я знала, что такое отчаянье. Справа и слева гряда из песка, впереди песок, сзади тоже. Ни следа, ни лагеря. Куда идти? Трясущимися руками вытерла слезы и пот. Попыталась хоть что-то разглядеть. Новая волна слез, но теперь от счастья. Вдалеке впереди очертания белых шатров и палаток лагеря. Только бы хватило сил дойти.
Спускаться с горы аккуратно, чтобы не покатиться, было гораздо сложнее, чем взбираться. Проклятое солнце начало отбрасывать тень с другой стороны бархана. Издевательство какое-то. Проклинала все: солнце, песок, жару, мир, и ползла вниз. Постоянно проверяла направление. Первые несколько раз я боялась поднять глаза, вдруг мне показалось. Но вскоре убедилась, что белые очертания, возвышающиеся над гладью песка, не пропадают, и это придало мне хоть малую толику уверенности и сил.
Еле перебирала ногами по обжигающе горячему песку, я мысленно ругала мужчину со шрамом. Не уберег, не досмотрел. Его игрушка исчезла, а он даже не ищет. Или это был его изощренный план по избавлению от надоевшей меня? А что? Он не пришел вечером. Да и шкатулку дать на одну ночь той, от которой хочешь избавиться, не так жалко. Ненавидела этот мир, солнце, песок, и его тоже ненавидела. Только почему сердце сжимает такая боль, когда я думала о том, что он меня выбросил? Ну, ведь выбросил? Как ненужную вещь.
Голова гудела и кружилась. Тело горело. Кожа покраснела. Распущенные волосы липли и кололись. Ноги отяжелели и каждый шаг дается все труднее. Пить хотелось неимоверно. Упасть и не идти дальше, хотелось еще сильнее.
Осознав свою ошибку, упала на колени. Как же так⁈ Все это время я шла не к лагерю, а к белым камням. Сил больше не было, слез тоже. Была только боль, усталость и песок под палящим солнцем. Охнер, почему ты не успел меня казнить? Сейчас была бы какой-нибудь душой, или что там? Не важно, главное не здесь. Нет, Сашка, так нельзя. Соберись! Там камни, там тень, может быть есть вода. И вообще, за ними может быть и есть лагерь. Давай, Саша, давай. Ползла на четвереньках. Полностью подняться
