Но Ирвин остался на своем месте. Он больше не был монстром.

Он слишком ценил свою обретенную человечность, чтобы вот так взять и все разрушить.

— Мне вас жаль, — сказала Арьяна. — Вернее, не так: я вам искренне сочувствую. Это невыносимо — жить так, как вы жили. Я буду рядом, Ирвин, все будет хорошо.

— Жалость врача к пациенту? — насмешливо уточнил Ирвин. Пусть даже и так — лишь бы Песня не зазвучала в его ушах снова. А там они привыкнут друг к другу, приживутся и умрут в старости в один день, как родители Ирвина. Ведь они тоже в первый раз увидели друг друга уже на свадьбе…

— Может быть, и так, — не стала отрицать Арьяна. — Видите ли, любой недуг мне противен. Это искажение человеческой сути. И если я могу его исправить, то я исправлю.

— Я не мог бы рассчитывать на большее, — откликнулся Ирвин и поднялся с дивана. — Отдыхайте, Арьяна. У вас впереди еще очень много работы.

* * *

— Он не просыпается, ваше высочество.

Арьяна переложила пузырьки с лекарством из коробки со льдом в подставленную кувезу и, отпустив медсестру к детям, обернулась и спросила:

— Когда был укол?

— Еще в первой партии, — немолодая женщина в белом халате выглядела не просто усталой — выпитой, высушенной до последней капли. Тонкие бледные губы дрогнули, словно она не хотела говорить, но потом все же сказала: — Это мой внук, ваше высочество.

Арьяна дружески погладила ее по плечу, и в голубых глазах женщины сверкнули слезы — она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться. Большие часы на стене пробили одиннадцать вечера, Арьяна работала пять часов, а казалось, что вечность. Так всегда бывает в больницах: время меняет свой ход, растягивается, делается густым и вязким.

— Пойдемте проверим, — сказала она и ободряюще добавила: — Все будет хорошо, не волнуйтесь.

Мальчик лежал у окна — он спал, но теперь это был обычный сон здорового ребенка, а не болезнь. Арьяна осторожно потрясла его за плечо, ребенок заворочался на койке и, что-то пробормотав, сонно открыл глаза. Бабушка ахнула за спиной Арьяны и воскликнула:

— Шейми, ну слава Богу!

— Бабуль, ну еще пять минуточек. Я почти встаю, — ответил Шейми и перевернулся на другой бок. Арьяна улыбнулась: кажется, здесь все было хорошо.

— Он у нас любитель поспать, — женщина провела ладонью по щеке, стирая слезы. Страх отпустил ее — Арьяна почти как наяву увидела разжавшиеся костлявые пальцы. — Когда был маленьким, мать его будила, чтобы дать грудь.

— Ну вот видите, — ответила Арьяна. — Все будет хорошо, правда.

Убедившись, что остальным детям в палате сделали уколы, и маленькие пациенты постепенно начинают просыпаться, ворочаясь под легкими одеялами, Арьяна вышла из палаты. Хотелось умыться и несколько минут побыть одной, прежде, чем встречать новую партию заболевших. Детей свозили со всего княжества — в палатах лежали и младенцы, и подростки, и по самым скромным подсчетам госпиталю предстояло еще три дня усиленной работы.

Арьяна не верила, что сонная чума была создана искусственно — но очень уж выгодно для Варандана она разразилась. Интересно, что сказал отец, когда узнал, что князь отверг его щедрое брачное предложение и передал варанданскую принцессу в жены своему брату-оборотню?

Воспоминания о том, как Ирвин разминал ее ноги, заставляли Арьяну краснеть. Она была медиком, она прекрасно знала о реакциях организма, но сейчас ей было не по себе. Странно, неловко, почти дико. В низу живота загорался маленький огонек и постепенно набирал силу…

Арьяна не успела среагировать на удар и закрыться — она вообще не ожидала, что кто-то в Хармиране способен ее ударить. Но резкий толчок в грудь, почти выбивающий дух, отправил Арьяну к стене, чужая крепкая рука сжала правое запястье так, что боль разлилась до плеча, а к горлу с силой прижалось лезвие маленького ножа. Молодая черноволосая женщина в темно-синем мужском костюме смотрела с такой глубокой обжигающей ненавистью, что по телу разливался холод.

— Проваливай отсюда, — прошипела женщина, глядя Арьяне в глаза. Она не отвела взгляда, и незнакомка презрительно скривилась. — Проваливай в свой Варандан и передай папочке-королю, что у него ничего не выйдет. Он никогда нас не получит.

Вот это точно было дико — никто в княжестве не стал бы прижимать кинжал к горлу спасительницы детей. Эта женщина была безумна — или наоборот, слишком умна.

— Не понимаю, о чем ты, — тихо ответила Арьяна. Позвать на помощь? Нет, кинжал войдет в ее горло, как только она закричит. Ей сделалось страшно, как тогда, в поезде, когда Ирвин вошел в купе, и на Арьяну повеяло холодом: эта женщина была похожа на тех, кто всегда доводит дело до конца. Незнакомка презрительно усмехнулась.

— Все ты понимаешь. Выпустили на нас чуму, откусили землю, и ты хочешь забрать моего мужчину? Не выйдет, я тебя уверяю.

Вот оно что. Это фактическая жена князя Кигана, мать его детей. Наверно, поэтому сейчас в коридоре госпиталя никого нет — она приказала всем сидеть и не высовываться, даже Бейлин.

А Ирвин, который наверняка где-то здесь? Ему она тоже приказала?

— Я выхожу замуж за его брата, — сообщила Арьяна, по-прежнему глядя в глаза незнакомки. Та рассмеялась.

— Можешь мне не врать. Киган слишком умен, чтобы выступить против Варандана. Он женится на тебе, что бы ни говорил. Ему придется, но я не отдам его, так что лучше собирай вещички и проваливай домой, — кончик кинжала почти погрузился в кожу, и Арьяна сказала:

— Я спасла твоих детей, если ты забыла.

Женщина оскалилась. Вот она-то была настоящей волчицей — страстной, неукротимой, жестокой и грубой. Как раз такой, о которой рассказывали легенды и страшные сказки.

— Сначала твой папаша напустил на нас чуму, — она говорила, почти выплевывая слова. — Убирайся из Хармирана и забудь сюда дорогу. Иначе…

По коже медленно потекла горячая капля крови. Жена Кигана убрала нож, оттолкнула Арьяну так, что она с трудом сумела удержаться на ногах и быстрым шагом двинулась к лестнице.

* * *

— Наверно, я должна вас поздравить, ваэрин.

Бейлин, долговязая, крепкая и больше похожая на парня, а не на девушку, отщелкнула еще один шарик на своих четках, которые вынимала в минуты отдыха и добавила:

— Но не могу. Мне жаль принцессу.

Ирвин усмехнулся. Они с Бейлин взаимно недолюбливали друг друга с тех самых пор, когда молоденькую телохранительницу приставили к юному полукнязю. Бейлин