С прекрасной детской площадкой внутри. Мне было четыре, потом пять. Мы много переезжали: Дубна, Львов, Силламяэ, Селятино, затем начались переезды внутри Москвы.

На ул. Свободы, 48 были построены четыре новые высокие свечки. В 1993 году многое было в новинку, включая сложносочинённые переходы домов с шестнадцатью квартирами на этаже.

Потом старый домик на ул. Свободы, 3, где я на костылях познала все прелести жизни «на пятом, без лифта». Наконец, волшебный Сивцев Вражек с его высокими потолками и окнами на обе стороны.

В промежутках были каникулы у бабушки в деревенской мазанке с настоящей печкой, на которой мы играли за шторкой и прятались от взрослых. Прятались!

Всё это сформировало моё восприятие дома.

Я не могу жить на верхних этажах, в квартирах с «перспективой и панорамным видом». Я не выношу сложносочинённое жилье. Я не люблю окна. Окна в пол не люблю особенно.

Я обожаю первые этажи, низкие потолки и малоэтажные дома. Простые, незамысловатые квадратики, где четыре квартиры на лестничной клетке, где соседи знают друг друга в лицо, где всех детей знают по именам и определённо все в курсе, кто жжёт кнопки в лифте.

Кстати, кто жёг кнопки в лифтах? Вы вообще где? Как сложилась жизнь? Очень хочется понять зачем. Тогда интересовало и сейчас не отпустило.

29 июля 2021 года

Моя бабушка

Знакомьтесь, Анна Павловна.

Ей было четыре, когда ушёл на фронт её папа. Единственное воспоминание: он несёт её на руках, вокзал, на спине у него вещмешок и вкусно пахнут волосы. Он не вернулся, официально – пропал без вести при форсировании Днепра.

Она была самой маленькой из трёх сестёр. Верочка и Раиса – десяти и семи лет. Они пережили войну. Но «закон о трёх колосках» не дал шансов выжить слабой от рождения Верочке…

«Сердечница была. Я-то, маленькая, уходила в поле, чтобы маме помочь, нормы хлебосдачи строгие были. Уставала она сильно. Одна с тремя детьми. Вот я то лебеды и крапивы на суп принесу, то колоски. Ругала она меня, а я всё равно собирала. Помню, пыталась оправдаться, что я их не срывала, а просто подбирала упавшие. А она всё равно ругала. Это я потом узнала, что за это расстрел полагался…»

Верочка ушла первой. За ней – Раиса. Они с мамой остались вдвоём. Так и жили.

Бабушка, когда могла, ходила в школу. Далеко. «Через поле. Вдоль речки. Не знаю, сколько там было, может, километр, может, пять. Босиком ходила, потому что туфли одни, и жалко было. А как приходила, сразу к колонке. Ножки сполоснула, надела – и за парту».

Очень хотела учиться, не хотела в деревне оставаться. В город уехала. На врача поступила.

Жила с подружкой у её родственников, угол снимала. У подружки кавалер был. Однажды он с другом зашёл забрать подружку на танцы, в парк. А друг не промах, забрал Анечку замуж.

Как восемнадцатилетняя девочка могла устоять перед красивым, чернявым, двадцатишестилетним, очень взрослым, да ещё и в военной форме? Правильно, никак. Так Черныш Аня стала Анной Павловной Кеча.

Через год родилась доча – Ирочка. Маму Анны, Елизавету Степановну, они забрали жить к себе. Благо у мужа, как у военного, была возможность вписать её в личное дело как «родственника, проживающего вместе».

Всю жизнь она была благодарна мужу за то, что они забрали маму с собой. Так они и колесили вчетвером: Запорожье, Молдавия, Белгород-Днестровский, он же Аккерман, потом посёлок Смоляниново Приморского края.

Там Аннушка маму и похоронила. Родился сын. Потом была Германия, Фогельзанг, Львов. В Москву, ближе к детям, перебрались уже в 1990-е.

Трёхсторонний обмен (может, кто-то помнит, была такая опция): женщина из Москвы хотела в Минск, к матери, а семья оттуда хотела вернуться на родину, во Львов, а они с Остапом Николаевичем – к детям, в столицу.

В нулевые сын перебрался на Кипр. Всё бы ничего, но любовь к парапланеризму привела его к длительной обездвиженности и последующей реабилитации.

Так они оказались на Кипре. Ухаживали за сыном, помогали. Жили, отогревались. Наслаждались морем и свежим воздухом. 8 марта 2016 года Остапа Николаевича не стало.

Теперь эта девочка живёт у моря. Она по-прежнему любознательна, трепетно относится к вещам, бережёт шляпку, поэтому не всякий раз её надевает, а только «по случаю»; всегда доедает заказанное блюдо, а кусочки хлеба с ужина забирает с собой.

Знакомьтесь, моя бабушка. Девочка Аня. 84 года.

7 августа 2021 года

Королевство кривых зеркал

Время от времени происходят события, которые заставляют переосмысливать базовые вещи в твоей картине мира.

Вот что пришло в этот раз.

Важно не происходящее. Важно толкование. Часто оно важнее самого события.

Это очень тонкий момент.

Максимально важно то, как мы воспринимаем происходящее с нами. Если с тобой происходит не то, что ты хочешь, не то, что было бы справедливо, ты начинаешь обижаться на Бога, на людей, на Мир. И тут же выходишь на траекторию, которая ведёт тебя в Королевство кривых зеркал.

Там всё те же события, те же люди – только они кажутся другими. Путаются причинно-следственные связи, возникает другая мотивация, принимаются другие решения. И со временем уже неважно, какие события и сигналы тебе посылает Мир – неправильная, отрицательная интерпретация искажает смысл происходящего. А мысли и решения, появляющиеся на базе ложных убеждений, априори неверны. И дальше, как в детстве, с кофточкой: пуговичку не на ту петельку застёгиваешь, и дальше сбивка по ряду вниз, и только когда застегнул до конца, понимаешь, что ошибся в самом начале.

Раньше очень хотелось помочь тем, кто воспринимает Мир через кривые зеркала. Докричаться. Убедить. А теперь понимаю, что не надо сеять своё «доброе и вечное». В конце концов оно тоже может оказаться твоим личным Зазеркальем, лучше просто помолиться за них. Не повредит точно. Тут уж сложно ошибиться…

14 августа 2021 года

Требуется кот

Никогда не была счастлива осенью. Не моё время.

Всегда усиленно борюсь с навязчивым желанием завести кота. Боюсь, когда-нибудь сорвусь…

Дожди, зонты, горячий чай, простуды… Так, чтобы непременно с соплями и в носках. Потом, осень всегда всё усложняет. Мерещится всё время что-то. Простое кажется сложным. Сырость, и везде пахнет Петербургом.

Хочется читать умное, вечное, непременно запивая шиповником с корицей. Шарф, плед, всё вязаное, тёплое. Шоколад, карамель, сгущёнка – можно всё вместе и одновременно. Весы накрыть тряпочкой, благо оверсайз из моды не выходит. Хочется поселиться в пансионате, ходить по парку, подбирать красивые листья. Класть их в книгу. Непременно в томик Паустовского, он почему-то всплывает из гетто природоведения именно осенью.

Близкие ближе, а остальных хочется законсервировать до следующего года.

Глинтвейн! Вот, нашла, за что зацепиться… Глинтвейн радует, он не просто вкусный, он со всех сторон обоснованный.

Капельницу с глинтвейном – и под одеяло до весны… Нет? Нельзя? Жаль…

«Я