Шрифт:
Закладка:
– Предупреждаю вас, – рявкнула сухопарая Леди. – Одно бранное слово, и я выцарапаю вам глаза.
– Я забью его до смерти, – охотник пытался договориться. – Он же не из ваших?
Вопрос неожиданно остро задел забытые струны. Она даже не помнила, когда в последний раз переживала по поводу детей.
– Перестаньте! – отмахнулась она. – Оставьте мальчишку в покое!
Но Гордон Бёрн был очень наблюдателен.
– Это же вы, – припомнил он. – Ваше имя – Пустое Семя – на вас прервался род!
– Подонок!!! – призраки не умеют краснеть, иначе Леди залилась бы самой вишневой краской.
Винни валялся и стонал. Люк пытался отползти.
Гордон шагнул в его сторону и без размаха двинул по лицу.
– Тронете еще раз… – повторила Леди Пустое Семя самую бесполезную из всех угроз, но мальчик и не думал прятаться за ее спину. Спичка оставила в воздухе сияющую параболу. Керосиновая лужа полыхнула прямо под ногами охотника. Тот наклонил голову и оценил ловушку.
– Фан-Дер-Глотт! – завопила Леди. – Лорд Холдсток!
Призраки толпились у коридора в холл. Огонь разделил их – Тень и Вопросы.
Гордон Бёрн стоял по ту сторону пламени и не собирался сдаваться. Лорд Холдсток вышел к нему. По его лицу читалось, что он не знает верных слов, а остальных боится, как отравленных кинжалов. Неосторожное движение, и сам булькаешь желтой пеной и чувствуешь, как твои кости завязываются мягкими узлами.
Винни сражался с пожаром.
Мальчишка соскреб себя с пола и исчез в соседней комнате.
– Объяснитесь, – холодно потребовал Гарольд Холдсток.
Поместье горело всю ночь.
Остов дома тлел, из хлева еще валил жадный дым.
Охотник наблюдал за ним с холма и не собирался приближаться. Это он поджег ранчо. Тщательно, как подходил к любому делу: пробрался в дом в полнолуние и проткнул осиновыми кольями всех домашних, включая детей и слуг. Перенес тела в одну комнату, методично отрубил головы, пересчитал трупы и помрачнел. Не хватало двоих. Внука и дряхлой старухи. Пяти и восьмидесяти пяти лет. Лучшие люди друг для друга.
Охотник подозревал нечто подобное.
Картины в доме, вернее, их изнанка о многом рассказали ему. Гордон чувствовал, что древний враг пустил где-то здесь свои корни. Или это одна из остановок на его бесконечном пути?
Бёрн огляделся, словно природа могла открыть ему глаза, вывернуться наизнанку, где любой ответ лежит на поверхности. Пейзаж вокруг был настолько кастрирован и ободран, что охотник испытал крайне правдивое чувство собственной ущербности.
Мысли поглотили его, и Гордон утратил бдительность.
Капли дождя скользнули по лицу. Охотник полез в мешок за плащом. В этот момент две тени выскользнули из дымовой завесы, разделились и помчались вверх по склону, прячась в тени фруктовых деревьев.
Бёрн натянул плащ и тут же увидел мелкую, атакующую, не открывшую еще рот, но уже начинающую кричать тень. Мальчик мой. Охотник встретил его в воздухе. Ребенок буквально приземлился на его трость. Из горла нападающего раздался тихий скрип, и он сполз на землю.
Живой! – по дыханию определил Гордон и до рези в глазах принялся всматриваться в обугленные руины. Где же ты?! Где?! Ну?!!
Мальчишка несколько раз всхлипнул у его ног и застыл. Жизнь выползла из ушей и ноздрей тонкими жемчужными нитями. Гордон наклонился и учуял стойкий трупный запах. Только теперь он увидел обширные пятна разложения, покрывавшие кожу ребенка, как острова карту новой земли.
Не прячась и не таясь больше, охотник спустился к дому и нашел две пары свежих следов. Они расходились у дома и неслись в разные стороны. Одни спешили вверх по холму, отвлекая охотника от истинной цели. Другие сбегали, пряча за пазухой смерть и проклятие.
«Футляр! – проклинал себя Гордон Бёрн, лучший из лучших, загонщик, мертвила, обдиратель, разглядывая глубокие отпечатки на остывающем пепле. – Подделка! Кукла! Она очень сильна. Она почти Ил-Шрайн».
Дождь глумился над гончей.
Следы на траве пропали, но Гордон в них не нуждался. Охотника ведет чутье.
Он вернулся на пепелище и искромсал для верности несгоревшие дотла скелеты. Не оставляй врагу ни шанса.
Лайт Филлсон не готовился к столь позднему визиту.
Он уже принял душ, закутался в халат и раздумывал, съесть на ночь глядя еще тушеной курятины или ограничиться коржиком с маслом. Муки выбора прервал долгий, не терпящий отлагательства стук в дверь. Лайт намеренно не имел звонка, притворяясь временами, что не слышит, когда надоедливая соседка звала помочь с забором или засунуть мусорный пакет в бак у дороги.
Стук не знал отказа. За первой дробной очередью последовала вторая. Лайт обеспокоился, и тут новая барабанная дробь прямо-таки подбросила его. Теперь стучали в окно в спальне. Там горел свет.
Лайт положил в карман отвертку – «Только суньтесь!» – и пошел открывать.
Ночь стояла сухая и теплая. С волос гостей натурально текло, будто они только что попали под ливень.
– Позволите? – первый отодвинул плечом Лайта и протиснулся мимо. Дама хихикнула и ловко просочилась следом. Лайт окаменел. За хамством незванцев чувствовалась сила. Его, Лайта, должок.
Мужчина сразу прошел на кухню. Лайт шел за женщиной и слышал, как гость звенит посудой, очевидно, накладывая себе еду.
Никогда прежде Лайт не сталкивался с такой трезвостью мысли. Рассудок вспарывал ситуацию, как скальпель: «Это враги. Они убьют тебя, если не успеешь первым! Не жди, не вяжись, бей!» Отвертка сама собой выплыла из кармана и легко, будто всю жизнь это делала, полетела к беззащитной шее женщины, туда, где локон из ее прически лежал легкомысленным завитком, между ухом и воротником кофточки.
Женщина обернулась так же прозрачно и невесомо. Улыбка на ее губах была настолько нежной, что Лайт расчувствовался в ответ, и его тут же несколько раз приложили лицом о стену, туалетный столик и об пол. Отвертка отлетела под диван. Перед глазами качнулась аккуратная юбка гостьи, целомудренно прикрывающая колени. Та же сила, что перехватила руку Лайта, стиснула его запястье, рванула и втащила на кухню.
Мужчина сидел на краю стола, закинув нога на ногу, и ел прямо из кастрюли. Только теперь Лайт обратил внимание на его зубы – «Жуткая пасть, как я не разглядел ее раньше?!» – рот был полон рыболовных крючков.
– С молодым человеком полный порядок, – жуя, сообщил мужчина. – Его осмотрели. Никакой опасности для жизни.
Женщина по-прежнему держала Филлсона на полу, туфелькой легонько прижимая его ногу.
