Шрифт:
Закладка:
- Да, недурственно! - подвел итог Кирилл Перинный - низенький толстячок, сам чем-то похожий на подберезовик, выглядывающий из мягкого лесного мха. - А эти сосенки ты чем прописывал? На плоскую кисть вроде не похоже.
- Берите проще - пальцами - довольно рассмеялся Геннадий Курилов, манерно сделав ударение на последнем слоге. - А чего? Задача вполне решена, выразительность, как видите, достигнута.
- Дурют нашего брата, ох, дурют - процитировал классика разговорного жанра Юрий Ишкевич, внешне похожий на Перинного настолько, что на творческих тусовках их частенько принимали за близнецов и регулярно путали.
- Ну и подумаешь - обиделся хозяин дома. Вон, Айвазовский, думаете, чем писал морскую пену? Тряпкой об холст лупил и все дела! Ему можно, а мы что, лаптем щи хлебаем и ноздрями мух ловим?!
Когда творческий спор, грозящий перейти в вульгарное выяснение отношений, был погашен, наступила очередь хвастаться и для гостей. Разумеется, они привезли с собой не работы "живьем", что было бы трудновато, учитывая габариты произведений, а фото и почти готовый макет персонального каталога.
Ишкевич, который начинал в качестве декоратора, развернулся во всю ширь своей театральной души. Издали и в мелком формате его творения смотрелись очень даже ничего, особенно "Эксгибиционист, поражающий дракона" Ярко-малиновый дракон, и в самом деле пораженный открывшимся перед ним зрелищем, издыхал буквально на глазах. Победитель гордо демонстрировал миру лучшее, что у него есть.
Валерий-старший хитро переглядывался с Геннадием: посетив знаменитую персональную выставку в музее лифтового оборудования, они как следует разглядели, чем пользуется Юрий в качестве материала для своих шедевров. Основой одного из них служил коврик производства Белоруссия, вытертый буквально до белых ниток. На него были прикреплены скрученные жгутом и завязанные невероятными узлами женские колготки, треники, судя по всему, принадлежавшие самому живописцу и обрывки тюлевой занавески. Поверх всего этого наносился рисунок, причем, скорее всего, большой малярной кистью или даже шваброй.
У Перинного оказалась целая кипа фотографий размером в печатный лист. Каждая из этих непритязательных с виду картинок таила в себе глубокий смысл, который расшифровывался в названии. Оно было старательно выписано в правом нижнем углу каждой из работ. Например, пара березок на пригорке именовалась "Явление бога Перуна в виде летнего пейзажа". Здесь же присутствовали "Явление бога Перуна в виде натюрморта из двух чайников", "Явление бога Перуна в виде цветка репейника"
- Эгоцентризм так и прет - не упустил случая поквитаться Курилов. - Извини, старик, но в твоей серии не хватает только "Явления бога Перуна в виде деревенского сортира жарким летом". - А как твои успехи, Валерыч? Все малюешь олигархов?
- А что остается делать - с шутливым огорчением развел руками представитель клана парадных портретистов. - Жена, если ее колготки употреблю на эпическое полотно, голову отъест. А теща за кухонную занавеску веником будет гнать до канадской границы.
- Кстати, как сынок? Радует?
- Да что вам сказать - трудный возраст. Когда все его ровесники влюблялись и открывали для себя несовершенство мира, он сидел спокойненько под маминой юбкой, а теперь, когда положено бы уже перебеситься, его, видите ли, потянуло бунтовать.
- Да, хлопот с этой молодежью. И что же, в хиппи или панки подался?
- Да нет, на святое, поганец, замахнулся! Ну, вот скажите, разве так нас учили, чтобы тень на лице была зеленая? Нет и еще раз нет! - постепенно распалялся Валерий - А он, сосунок эдакий, еще вякает, что так выразительнее. Я его и выкинул коленом под зад из семейной мастерской, чтобы не позорил...
- Ну, это уж ты чересчур круто.
- Вы дальше послушайте. Он, видите ли, разобиделся и решил вовсе в свою мастерскую переселиться. Верно; сам ему и место подыскал, а вы что думали, этот себе самостоятельно даже билетов на концерт не закажет, ждет, чтобы родители все сделали. Приезжаю, чтобы пропесочить как следует: неделю дома не показывается, совсем от рук парень отбился и что, думаете, вижу?
- Как что - понимающе хмыкнул Перинный - Он у тебя молодой, кровь играет...
- Если бы! Это бы я понял, сам такие номера выкидывал, до сих пор вспомнить приятно. Одним словом, сам обо всем договорился; думал, надо ему на ноги становиться, связями обрастать. Короче, Герман Михайлович, вы знаете, кто он. Со своими, конечно, тараканами, но денег на удовольствия не жалеет. Сам этому щенку концепцию разработал, основную идею расписал, только возьми и сделай. И начал вроде неплохо...
- Ну и чего? И у него зеленую тень изобразил, где не надо?
- Коньяк у нас остался? Плесните кто рядом, про такое на трезвую голову и не скажешь. Захожу, одним словом, а он почти законченную работу портит! Из господина Сартмана какую-то Медузу Горгону состроил. Ремня бы ему хорошего прописать, так ведь здоровый вымахал, еще сдачи даст. Вот и пусть теперь выкручивается, как знает, я его покрывать не стану. Тоже мне, революционер выискался!
Окрестности затерянной деревушки
Низкорослый старик, которого трудно было бы не испугаться, встретив на темной улице, быстрым шагом удалялся от деревни. Жрец-колдун спешил покинуть родные места пока соплеменники, которые столько лет трепетали от малейшего его взгляда, не расправились с ним в угоду новому. Точно так же он когда-то поступил с тем, кто посвятил его во все тонкости колдовского ремесла.
Он и сам пропустил то краткое мгновение, за которое из самого влиятельного человека деревни превратился в ненужного и даже опасного. Просто за всю свою долгую жизнь ему тоже не довелось видеть настолько красочного изображения божества. Даже изваяния, принесенные со звезд, не обладали такой завораживающей силой. Кроме того, люди, которые сопровождали избранного, были головы на две выше самого рослого из мужчин деревни и сложены настолько гармонично, что вызвали наивное восхищение у тех, кто почти не видел никого кроме соплеменников. Те немногие, которые закончили свои дни, отправившись к духам предков во славу мертвого бога, не шли ни в какое сравнение с незваными гостями. Жертвы имели жалкий вид, эти же не произнося ни слова, давали понять, что являются существами высшего порядка.
Зато он, много лет привыкший ходить по скользкому краю бездонной пропасти, вовремя почувствовал перемену в настроении деревни. Промедли он хотя бы на несколько ударов сердца, без сомнения, живым бы не выбрался. Впрочем, сила, помогающая завладеть мыслями и чувствами покорных и привыкших повиноваться, оставалась с ним. Значит, еще не все кончено. Без него
