Шрифт:
Закладка:
— Да в автобусе к какой-то дамочке в сумочку пытался залезть. Деньги, наверное, хотел взять, не знаю… Вот, ждем инспектора по делам несовершеннолетних. Сдам ей его.
— И не деньги вовсе я хотел взять, — шмыгнул носом пацан. — А конфеты.
Я походил, поскреб подбородок и спросил:
— Слушай, Миха, а дамочка эта заяву написала?
— Нет конечно, он же ничего не успел стырить, да и мал еще, чтобы на такого писать.
— А ты чего его тогда держишь?
— Дык, это самое, Кулебякин профилактику трясет, всю плешь проел. Вот поставим подростка на учет в детскую комнату, чем не профилактика?
— А ты сообщение регистрировал?
— Нет еще…
— И не регистрируй, отдай его мне.
— Кого?
— Макара вот этого, Гавроша. Трудного подростка.
— Зачем?
— Потом расскажу.
— Так профилактика же…
— С меня пиво.
— М-м… — задумался Баночкин, мечтательно возводя глаза к потолку.
— Три бутылки.
— Конечно, забирай, щас инспектору передам по рации, чтобы не приходила.
Я переписал данные пацаненка, а потом кивнул ему:
— Пошли.
— Куда? Вы меня в тюрьму поведете сажать? — испуганно таращил он глаза, а оттопыренные уши залились краской.
— Не боись… Если скажешь правду — отпущу.
Мы пришли с ним ко мне в кабинет, а там уже хозяйничал Серый. На это я и рассчитывал.
— О, Ляпкин! — воскликнул Серый, увидев пацана. — А ты чего здесь?
— А ты чего? — насупился в ответ тот.
— Работаю, — небрежно хмыкнул Андрей.
— А я преступник… — повесил голову Ляпкин. — Так все твердят, хотя я, чесслово, ничего не сделал.
— И кто тебя надоумил в сумочки к гражданам лазить? — спросил я пацаненка.
— Никто… — тот смешно оттопырил губу, как пятилетний карапуз. — Говорю же, конфеты увидел, не удержался.
Ну да, конечно, всё с голодухи.
— Серый, — я повернулся к своему помощнику и подмигнул. — У нас есть свободные камеры?
— Третья как раз освободилась, — закивал Серый.
— Там же Иванов, вроде, сидел?
— Так на расстрел утром увели… — с серьезным лицом тихо проговорил Серый.
— Не надо меня в камеру! — встрепенулся пацаненок. — Не хочу в тюрьму!
— Этот тебе сказал по карманам шарить? — я тем временем показал Ляпкину фотографию Интеллигента.
— Он самый, — выдохнул тот. — Подошел на улице, мороженое купил, газировки. Потом сказал, что если хоть копеечку смогу незаметно вытянуть у людей в автобусе, то купит мне пистолет, который пистонами стреляет. Я давно такой хочу…
— А потом что было?
— Я сначала отказался, ответил, что милицию боюсь, а он сказал, что ничего мне не будет, даже если поймают. Скажешь, говорит, что за конфетками полез. Ой, — он снова испуганно глянул на меня, но я кивнул, и он продолжил: — Я и согласился. Ну мы сели в автобус, он купил мне билет. Я попытался утащить кошелек, а он стоял поодаль и смотрел. Меня вот поймали, а он…
— Что?
Начинающий воришка развёл руками.
— Исчез.
— И раньше ты его не видел и где искать не знаешь?
— Честное пионерское…
— Ладно, иди домой и больше не воруй. Если что, третью камеру мы пока придержим. Пусть пустая будет, на всякий случай, если ты вдруг меня ослушаешься.
— Никогда в жизни не буду воровать, дяденька милиционер, даже конфеты, — одним духом выпалил тот.
— Конфеты можно, — улыбнулся я. — Если они — у тебя дома.
Пацан ускакал, а я спросил у Серого:
— Хорошо его знаешь?
— Да не особо, в одной школе учимся, — пожал тот плечами, а потом важно добавил: — Всех малолеток не упомнишь.
— Я вечером зайду к вам с Алёной. Грамоту сам твою покажу ей и вручу. Дома, если что, будь.
— Конечно, буду, — засветился Серый. — Ради такого…
А я подумал, что в чём-то они с этим Ляпкиным очень похожи.
* * *
Я заскочил в кулинарию и купил торт — выбрал «Ленинградский». Уж если поздравлять Серого с получением грамоты, то как положено, со сладостями и чаепитием.
Еще это чаепитие нужно мне для наведения мостов с его сестрой. Уже совсем скоро пресловутая дата — тринадцатое июня. А я пока даже не придумал, как мне с Алёной провести этот день вместе, чтобы предотвратить ее гибель. А ведь уже давно пора контакт наладить. Вручение грамоты — хороший повод попасть на семейное чаепитие, тем более, в СССР торты все любят. Даже я полюбил, хотя в той жизни сладкое не жаловал.
А чтобы чаепитие было интереснее, заскочил еще в магазин «Вина-воды» и купил бутылочку крымского вина. Хотел взять грузинского, но такого добра не имелось. Не хватало для полного комплекта только букета цветов. Но пока он будет неуместен.
До дома Серовых добрался на такси, теперь я мог себе позволить такой транспорт.
Зашел в парадную, звонил долго. Дверь мне открыл Серый.
— Ты чего вышел? — свел я брови. — Договаривались же, чтобы сестра открыла.
— Да я из комнаты спецом не выходил, а она меня все равно докричалась. Видите ли, она занята! Бесит, блин!
— Ладно… проехали, может, и вправду занята.
— Ага, как же! К ней подруга заявлялась, сидят, языками треплют, — завёл тот глаза к потолку. — Нормальные девушки выкройками делятся, рецептики обсуждают, а эти — про комсомол, космос и прочие достижения.
— А что за подруга? — насторожился я, потому что голос, который доносился из кухни, мне показался знакомым.
Не так уж много народу здесь я знал пока что. Чей же голос?
— Да проходи. Сейчас сам увидишь.
Я разулся, глянув на себя в зеркало, поправил челку, хотя она и так была в порядке, и пошел на кухню.
Серый проскочил вперед и крикнул:
— Алёнка! У нас гости! Сан Саныч пришел!
Я вошел на кухню.
— Здравствуйте, Саша, — лучезарно улыбнулась мне подруга Алёны, — как там Мухтар поживает?
Глава 5
На меня смотрела журналистка.
— С Мухтаром все хорошо, — улыбнулся я девушкам, — здравствуйте, Ася, здравствуйте, Алёна Сергеевна.
— Пф-ф… — скосила смешливый взгляд на подругу Пичугина. — Алёна Сергеевна, ха-ах! Гляди-ка, прямо фифа…
В компании подруги
