— Твой размер, — пояснила она. — Денег не надо, не после такого пожертвования.

Мой взгляд зацепился за коробку, в который лежала груда маленьких предметов, похожих, судя по маленькому ушку, на кулоны. Каждое украшение было сделано из металла, напоминающего бронзу, и ярко-красной эмали. Они представляли собой композицию, состоящую из двух сердец. Не тех милых очаровательных сердечек, являвшихся на Земле символом любви, а анатомически достоверных органов, чьи верхние полые вены и аорты входили в предсердия друг друга, образовывая восьмёрку.

Незель заметила мой взгляд, взяла из коробки два медальона и протянула нам с Кенирой.

— Очень популярная реликвия, — улыбнулась она. — Будете смеяться, но чаще всего их берут владельцы кошек и крецашей. Хотя, слышала, что один садовник повесил на дерево, которое растил из семечка полторы сотни лет.

— Кошки? Деревья? — изумился я. — А что делает этот артефакт?

Незель скривилась, словно укусила незрелую айву.

— Артефакты — это у магов, — строго сказала она. — Как паладин ты должен знать, что у нас, служителей богов, реликвии.

— Я использовал только Атрибуты госпожи, — признался я. — И только единожды наделял предмет силою её.

— Понятно, — смягчилась она, — ну тогда ладно. Так вот, это реликвия называется «Связь Сердец». Изначально Фаолонде окутывал их святостью, чтобы влюблённые, оказавшись рядом, могли понимать друг друга без слов, ощущать эмоции друг друга, высказать всё то, что чувствуют в глубине души. Так как это по сути безделушки, которые делают младшие послушники, то и сила Единителя Судеб, которую они вкладывают, невелика. Сам понимаешь, чтобы получилось что-то значительное, в созидание нужно вложить душу.

— Невелика? В каком смысле?

— Пусть это звучит слишком по-научному, неподобающе для божественного, но радиус действия реликвии — не больше десятка ярдов.

— Но при чём здесь коты и деревья? — спросила Кенира — Ты сказала: «Связь Сердец», я думал, что это должно как-то касаться любви, Права твоего бога.

Незель вновь звонко рассмеялась:

— У тебя сложилось упрощённое представление о моём повелителе, но не расстраивайся, чтобы осознать всё полностью, нужно быть его жрецом. Пусть у дерева нет сердца, но любовь всегда многогранна. Крепкая дружба, привязанность хозяина и питомца, чувства, что садовник вкладывает, выращивая саженец, поливая его, удобряя и защищая. Все эти чувства создают невидимые узы, подвластные моему господину. Главное, чтобы изначальные чувства были сильны и искренни. Именно поэтому Фаолонде противны Узда и Поводок — извращённая и осквернённая связь, подменяющая любовь рабством.

Я сглотнул, вспомнив ту безграничную преданность меня-Нриза и готовность лебезить перед ауф Каапо, чтобы любым способом угодить своему рабовладельцу. Как бы мне хотелось, чтобы на Эгора обрушились все божественные кары, причём не только Фаолонде, но и всех остальных богов вместе взятых! Вот только я при этом понимал глупость и тщетность этого желания.

Незель взяла два кулона и протянула нам с Кенирой.

— Возьмите, — улыбнулась она. — Они, конечно, кажутся вам безделушками, но вы всё поймёте сами. Особенно, если наденете их на ночь.

Мы приняли реликвии из рук жрицы и переглянулись. Боюсь, что мой рот глупо приоткрылся — пусть глухо, пусть словно издалека, но я услышал чувства и желания Кениры. И она ошарашенно уставилась на меня в ответ.

— Сила господина безгранична, — улыбнулась Незель, — а эта реликвия — лишь малый её отблеск.

— Незель, скажи… — замялся я.

— Да, Улириш?

— А как бы мне получить третий медальон?

* * *

«Знакомым» Ксандаша оказался маленький и юркий мужчина неопределённого возраста по имени Жаген, который, назвал себя «свободным агентом по недвижимости». У него не было ни своей фирмы, ни какого-то официального места работы, ни даже помещения, где он бы мог встретиться с людьми. Как говорил он сам: «Улица — вот мой офис».

Несмотря на наш с Кенирой скепсис, в деле он действительно разбирался. За полные три дня мы исколесили всю столицу, разглядывая «объекты недвижимости», как их называл Жаген, встречались с хозяевами, и их представителями, проходили внутрь домов и апартаментов, чтобы присмотреть хоть что-то, подходящее для нового места жительства.

Увы, особого успеха нам не сопутствовало. В богатых престижных кварталах недвижимость была нарасхват, недостаток предложения сопровождался обилием спроса. Мы с Кенирой, считавшие себя не просто обеспеченными, но даже богатыми, в этот момент словно вернулись во времени назад, когда изо всех капиталов у нас оставались только топор, камни и вырубленные в лесу жерди. Стоимость домов на Рычащем Холме начиналась от четырёх миллионов курзо, и я бы не сказал, что при такой цене нам эти особняки нам пришлись по душе. Владельцы, казалось, соревновались в вычурности и величине строений, напоминавших настоящие дворцы. Вымощенные разноцветными камнями дорожки, изукрашенные статуями и аккуратно стриженными кустами и деревьями территории, затейливая лепнина и барельефы.

Несмотря на то, что отец частенько любил рассказывать о благородных корнях рода Зиберт, я вырос простым немецким парнем и к особой роскоши не привык. Мысль о том, что я буду жить в настоящем дворце, для которого придётся нанимать прислугу просто для того, чтобы поддерживать всё в порядке, вгоняла меня в депрессию.

Кенира, родившаяся и прожившая всю жизнь в королевском замке, ни за какие деньги в мире не хотела оказаться там снова, так что всю эту роскошь тоже забраковала.

Ощутив всё же мимолётное сожаление по уходящей вдаль жизни богача, я попросил Жагена присмотреть нам что-то попроще. И тогда он повёл нас в город, где показал несколько домов и даже отдельных квартир. Мне нравилась идея находиться среди людей, участвовать в жизни города, ходить по магазинчикам и сидеть в ресторанах, но нам требовался отдельный дом с большим залом, который можно было использовать для ритуалов. Тут же дома тесно жались друг к другу, росли ввысь, а не в ширь. Так что мы отклонили и этот вариант, хотя денег хватало с избытком.

И я, и Кенира собирались пойти в университет, так что желали мы расположиться как можно ближе к кампусу. Там имелось достаточно подходящих домов, окружённых высокими заборами и имеющих обширные участки с садами и двориками. Но, увы, поселиться в этом месте желали не мы одни — свободных домов не было вовсе, да и никто из владельцев со своей собственностью расставаться не хотел. У нас с Кенирой имелось достаточно денег, чтобы попробовать подобрать