в последний раз. Сильную, уверенную в себе и своей правоте. Она единственная всегда спорила с Рикасом. Только она могла вывести брата из его обычно спокойного состояния. Она единственная заставляла его сомневаться в принятых решениях. Рикас так и не узнал, что Андриэль тогда подслушал их разговор. Он не отважился сказать, что считает Мэдисон правой. Он никогда не решался спорить с братом, слишком сильно любил, уважал. Знал, как тому тяжело после смерти родителей. А теперь Андриэль должен принести ему еще одну дурную весть.

— Что с ней? — тихо спросил Джеймс, с ужасом глядя на тело Мэдисон.

Андриэль мог понять замешательство Джеймса: она выглядела высохшей куклой. Дряблая и сухая кожа, остекленевшие глаза, открытый в безмолвном крике рот.

— Он вытащил из нее всю жизненную силу. Осушил, как сосуд с водой. Вот почему я чувствовал, что связь рвется. Мэдисон наоборот приложила все усилия, чтобы сохранить ее отголоски. Поэтому я чувствовал все, что испытывала она в последние моменты жизни.

— Магия способна на такое? — ужаснулся Джеймс.

— Очень сильная магия. Думаю, зверюшка вашего короля может превосходить по силе даже Рикаса. И не удивлюсь, если зверюшка у него не одна.

— Мне жаль. — Андриэль почувствовал, как на его плечо легла рука Джеймса.

— Сейчас нет смысла сожалеть. Мы должны найти зелье и портал.

— А ты сможешь его открыть? Разве не для этого нужна Мэдисон? — спросил Элайджа.

— Ты просто должен поверить в свои силы, и все получится.

— Я даже при помощи зачарованной вещи не могу открыть портал. Ты хочешь от меня слишком многого. Я не могу владеть всей магией мира.

— Ты должен изучить портал. Однажды это спасет тебе жизнь, Андри. Как ты не хочешь этого понять?

— Ты сам лишил меня части силы и теперь требуешь невозможного.

Ссора с Рикасом произошла незадолго до его отъезда, а позже и плена. Они так и не помирились до конца. Андриэль хотел получить право голоса, обрести полную силу магии, а Рикас — его уберечь. Брат часто говорил, что Андриэль слишком похож на него самого. И сейчас пришло время это доказать.

— Я должен попытаться. До границы с Остовией месяц пути. Нам вечно придется прятаться и скрываться, а на любовь народа я сильно бы не рассчитывал.

— Я согласен, — кивнул Элайджа, — деньги решают многое.

— Думаешь, что тебя поймают и радостно сдадут этому самодуру? — фыркнул Джеймс.

— Ты сам знаешь, что как правитель Грегор не так плох, да и народ хоть и недолюбливает его за некоторые странности, но для страны он сделал немало.

— Я рад, что ты это признал, — влез в разговор Андриэль, — но маг может и вернуться. Если он рылся в голове Мэдисон, то знает, что я приду к ней за помощью. Поэтому нам нужно найти сферу и зелье. Мне нужно восстановить силы.

— У вас есть специальное зелье для восстановления магии? — поинтересовался Джеймс.

— Светло-голубого цвета, — кивнул Андриэль, — ищи его в кладовке. А ты, Элайджа, отправляйся в комнату — Мэдисон наверняка хранила часть зелий там. А я посмотрю в спальне. Сфера слишком важна, думаю, что я смогу разгадать охранные заклинания Мэдисон. Ее магия среагирует на мою или Рикаса.

— Не слишком ли тесно вы связаны с этой барышней?

Андриэль промолчал, глядя на тело Мэдисон. Он надеялся, что никогда не увидит ее такой. Он понимал нежелание Рикаса отпускать ее на войну, но разве отослать ее сюда было лучшим выходом? Почему Рикас с такой уверенностью считал, что здесь ее никто не тронет? Неужели появление Андриэля поставило Мэдисон под угрозу? Он не мог оставить ее так просто, но и просить о чем-то не имел права.

— Давайте вы тут все найдете, а я займусь могилой? Нельзя оставлять ее так. — Джеймс словно прочитал его мысли, и Андриэль не сумел сдержать полного благодарности взгляда.

— Спасибо, — кивнул он и направился в комнату.

Так или иначе, а сферу он обязан найти, иначе у их путешествия не будет шансов на счастливый исход.

* * *

— Всего три склянки. — Андриэль устало потер переносицу, он даже примерно не представлял, сколько времени они потратили на поиски, но за окном уже вечерело.

Мэдисон всегда умела хорошо прятать то, что нужно. А еще ловко управлялась со своей памятью и могла заменить одни воспоминания другими. Она говорила, что порой это дарит облегчение. Интересно, а меняла ли она воспоминания о Рикасе?

— Он никогда не сможет понять того, что я чувствую. — Слезы текли по лицу Мэдисон, а Андриэль только и мог, что поглаживать ее по спине в тщетной попытке успокоить. — Как мне доказать ему, что я достойна? Что я равная ему? Как? Даже мой отец всегда считал меня хуже. Он гордился Рикасом. Как же, настоящий боевой маг, а целительство это так — пыль. Почему один вид магии ценится меньше, чем другой?

— Это война, Мэди, и грубая сила сейчас ценнее. Но ты сама знаешь, что твой дар уникален. Ты можешь облегчить любую боль, Рикасу повезло, что ты рядом с ним.

— Только он никак не хочет этого понять.

Андриэль никогда не мог понять, что именно чувствует Мэдисон. Кем для нее был Рикас? Она для него — младшей сестрой, которую стоит оберегать, но может, он не видел или не хотел видеть ее истинных чувств? Жаль, что он никогда этого не узнает.

— Мы можем идти, — мягко сказал Джеймс, коснувшись плеча Андриэля. — Я похоронил ее, как она того заслуживала.

Андриэль кивнул и, прихватив с собой склянки, покинул хижину Мэдисон. Он взглянул на ее могилу и почувствовал, как отголоски их связи растворяются, чужая магия исчезает, оставляя после себя пустоту. Он привык к тому, что она есть. И не знал, каким чудесным заклинанием Мэдисон сумела ее сохранить. Впрочем, сохранять, спасать, оберегать, восстанавливать она умела. В этом была вся Мэдисон, предпочитавшая жить для других. А сейчас ее разрушила чужая сила. Магия, подобная той, что обладал и Рикас. Они всегда оставались слишком разными, чтобы понять друг друга. Но при этом слишком похожими, чтобы уступить. Андриэль положил на могилу букет из белых маргариток.

— Ты всегда была жемчужиной в замке моего брата. Жаль, что он этого не смог оценить.

Андриэль обернулся на Элайджу и Джеймса, оставшихся возле хижины. Может, они не понимали, насколько Мэдисон была дорога Андриэлю, не знали всей правды о том, как она здесь оказалась, но уважение к его горю проявили. И Андриэль был за это благодарен. Пожалуй, за все ему теперь следовало благодарить двух рыцарей из Анталии. Врагов, спасших