— Я думал, ты начнешь со спальни, — раздается позади меня насмешливый голос.

Оборачиваюсь к Владу и с прискорбием отмечаю, что отвести от него взгляд очень тяжело. Подлец вышел ко мне в одних джинсах, бесчестно демонстрируя идеальный торс. И выглядит он даже лучше, чем на видео из интернета.

А еще Козырев без рубашки выглядит значительно мощнее.

Да я, разувшись, оказалась без каблуков, и вот теперь мне вовсе не кажется, что я высокая.

— Почему я должна была начать со спальни? — переспрашиваю я, готовясь отвечать на очередную непристойность.

— Потому что там ожидает кое-кто еще, и ему ты точно не скажешь: «Нет!».

Глава 13. Территория настоящих самцов

— А вот и он, — Влад смотрит вниз, и я повторяю за ним.

И вижу его, отирающегося о штанину.

О нет! В самое сердечко!

— Как его зовут? — с придыханием спрашиваю я, не в силах отвести взгляд от крупного сиамского кота с выразительнейшими голубыми глазами на подкопчённой мордочке.

— Сева.

Что? Как можно было его величество назвать Севкой?

Боже мой, какое кощунство!

— Сева, — спрашиваю я, любуясь темной шерсткой, переходящей в кремовую. — Ты Мойдодыра читал?

Давненько меня не обливали таким презрением, но я уже все. Жертва домашнего абьюзера. А по Севастьяну видно, кто в доме хозяин. Впрочем, меня вполне устраивает высокомерный взгляд кота, лишь бы дал себя погладить.

Я наклоняюсь и с трепетом провожу кончиками пальцев между ушами.

— Он кастрированный? — спрашиваю я, потому что уже прикидываю, как его стыбзить.

Надо видеть, как на меня смотрит Сева. Более того, он на меня шипит, топорща усы.

И когтистой лапой на меня замахивается.

Я растерянно смотрю на ржущего Козырева.

— Алла Георгиевна, мужиков тебе доверять нельзя.

Я оглядываюсь на кота, уходящего в сторону миски, всем своим видом показывающим степень негодования, и вижу солидные меховые комочки.

— Боюсь, ты надолго потеряла его расположение, — продолжает посмеиваться Влад, обнимая меня, но я этот момент пропускаю, как не важный, потому что прямо сейчас мое сердце обливается кровью от мысли, что я не смогу запустить пальцы в эту шикарную шкурку.

— А можно его как-то задобрить?

Я уже рабыня голубоглазого монстра и тирана.

— Вообще-то, Сева, как любой порядочный сиамец, очень злопамятный, а ты нанесла ему серьезное оскорбление…

— Что? Совсем никаких шансов? — канючу я, глядя как дергает в мою сторону спиной кошак, и хвост его извивается как змея.

— Можно, и если будешь хорошо вести себя вести, то я покажу, как.

Я наконец замечаю, что Козырев находится непозволительно близко, смотрю в наглую физиономию с возмущением и попадаю в плен таких же ярких голубых глаз.

И вот тут-то мне становится по-настоящему не по себе.

Меня обволакивает горьковато-солоноватый запах геля душа. Я чувствую сильную руку, обнимающую меня за талию. Вижу, что некоторые побрились, и вспоминаю незабвенное: «И тот, кто на ночь бреется, на что-то все-таки надеется». И как-то в таком ракурсе очень острые ощущения вызывают грубоватые подушечки пальцев, невзначай прогуливающиеся вдоль выреза на спине.

Козырев ничего такого не делает.

Он просто смотрит на меня сверху вниз.

Но этот взгляд.

Я в нем читаю, что в своем воображении Влад меня уже разложил и наслаждается.

Мамочки!

Что там Левина говорила? Презервативы?

Кажется, я заигралась, и они вполне могут пригодиться.

— А что у нас сегодня в меню? — хрипло спрашиваю я, чтобы направить общение в более безопасное русло, но выходит у меня фигово. Откуда ни возьмись, в голосе прорезаются томные интонации.

— Я буду готовить мясо, — отвечает Козырев, и это звучит так порочно, что я сразу проникаюсь двусмысленностью его фразы. — Будет сочно, — обещает он, и мой организм внезапно с ним соглашается.

В животе становится сначала холодно, пресловутые бабочки порхают как у подростка, и потом сразу тяжело и горячо.

— В меня не влезет, — ляпаю я, находясь в шоке от собственных ощущений.

Не от того, что Козырев меня возбуждает, а от того, что мне достаточно представить, что сегодня он окажется во мне, чтобы организм начал увлажнять нужные места.

— Главное, аппетит нагулять, — серьезно отвечает Влад, а в глазах прыгают смешинки.

И я бы, может, тоже посмеялась над очередной непристойностью, но животом чувствую, как вертел, на котором будут готовить чье-то сочное мяско, уже приобретает нужную твердость.

Самое время дать по тапкам.

Козырев, будто почувствовав, что я заколебалась, прекращает мои метания чисто мужским способом.

Он меня целует.

И я могу сказать, что Влад реально знает, что делает.

Если до этого момента все походило на игру ленивого хищника с мелкой добычей, которой позволялось думать, что из ловушки существует выход, то сейчас все становится иначе. Все подначки, провокации, иллюзии, что у меня есть выбор, рассеиваются.

Здесь и сейчас на этой кухне в наличие высокий, сильный, полуголый сексуальный мужчина, который выбрал себе женщину на ночь, и я.

И Сева.

Но играет за другую команду.

Поцелуй Козырева, как клеймо, обжигает губы. Его язык исследует меня, и я ему отвечаю. Руки Влада тоже не скромничают, тискают бедра и ягодицы, сильнее вжимая в пах, и от этого коленки у меня слабеют.

Недолго думая, Козырев разворачивает меня к себе спиной, трется стояком об попку, сжимает грудь, которой уже тесно в одежде, покрывает поцелуями шею и ниже. Еще ниже.

Влажный поцелуй между лопаток лишает меня воли, и, хотя я уже лежу грудью на шикарной столешнице, мне и в голову не приходит возмутиться.

Лиф платья сидит довольно плотно, а вот подол…

Поглаживая дрожащие бедра, мужская рука скользит под тканью.

Никаких экивоков. Пара секунд, и трусики сдвинуты с законного места. Ощутив пальцы Козырева там, где им не место, я виляю попкой, но лишь облегчаю ему доступ к моей киске.

— Хорошая девочка, — одобряет Влад, открывая для себя насколько я намокла внизу.

Глава 14. Надругательство

А еще Козырев обнаруживает, что там я гладко выбрита.

— Кто-то готовился? — хрипло спрашивает он, заставляя кончики моих ушей гореть, как у старшеклассницы, застуканной за рукоблудием.

— Вовсе нет!

Только моя фраза звучит не очень убедительно, так как произнесена с придыханием от того, что Влад, не церемонясь, всей ладонью сжимает мою киску, будто выдавливая из нее, как из персика, сок, проступающий между бархатистых губок.

— Ну-ну, — не верит мне Козырев.

Я бы тоже не поверила.

Ни одной лишней ворсинки, только вельветовая мягкость наливающихся желанием складочек, между которыми, продолжая свою диверсионную деятельность, погружает палец Козырев.

От внезапного прилива тепла между ног, я