‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну, моя дорогушечка, - я мысленно закатила глаза, надеясь, что на лице по-прежнему сохраняется видимость вежливой улыбки. - Не в вашем возрасте валяться в кровати, словно немощная старуха! До моих лет вам ещё далеко, но я и то не сдаюсь годам!

Матушке было чуть больше сорока, и её внешний вид был безупречен: гладкая кожа – зря у нас, что ли, целители работают, яркие глаза, пухлые губы, а талия так даже тоньше моей. Поэтому я бурно запротестовала, попутно кидая умоляющие взгляды на Коссет: она могла бы, например, уронить мне на голову тяжёлый кофейник и тем самым дать уважительную причину сбежать. Но Коссет проигнорировала мою немую мольбу, поэтому мы с матушкой отправились в сад вдвоём.

- Дорогушечка, - медово завела малье Гийом. - Нам так редко удаётся побыть вместе! Вы слишком много времени уделяете учёбе, тогда как в этом нет особого смысла!

- Я планирую применять полученные знания и далее, после завершения Колледжа, - осторожно сказала я. - Планирую...

- Ну, дорогушечка, не стоит быть такой скучной. Армаль уже поделился некоторыми вашими, хм, идеями, и вот что я вам, ласточка, хочу сказать!

Ветки плодовых деревьев были ещё совершенно голые, даже почки не набухли, но хвойные деревья, украшающие наш сад, радовали уставшие без зелени глаза. Окно на четвёртом этаже оказалось полуоткрыто, и сердце непроизвольно ёкнуло в груди. Многолетний бирюзовый плющ, опутавший дом, пережил эту зиму, как и предыдущие, но проплешина, оставшаяся в результате одного моего неловкого движения много лет назад, так и не затянулась.

Хотелось побыть в этих воспоминаниях. Попрощаться с ними. Попросить их отпустить меня.

В них не было ничего особенного, но они удерживали какую-то частицу моего сердца. Не самую маленькую его часть.

- Ласточка моя, - голос будущей свекрови удерживал меня здесь. В этом времени. - Я бы хотела дать вам... не наставления, конечно, я надеюсь, такая благоразумная девушка, как вы, к тому же из такой хорошей семьи, в них не нуждается! Не наставления, но советы старой опытной женщины, с самого рождения знающей вашего будущего супруга! Я желаю для вас обоих только всего самого лучшего...

- Внимаю, - обречённо произнесла я, но малье Гийом не заметила сарказма:

- Женщина, именно женщина удерживает семью! Мужчины - сильный пол? Ха! Это миф, придуманный ими же... Но его ни в коем случае не стоит развенчивать. Сторонняя работа за пределами дома, попытка напрямую влиять на супруга, демонстрировать ему собственное превосходство – фи, это так неблагородно, так грубо! Действуйте умнее и тоньше. Мой сын – во всех отношениях замечательный человек, талантливый, увлечённый, его ждёт блестящая карьера, но... Как бы это сказать... Для мира, гармонии и тишины вам необходимо его поддерживать и мягко направлять. Не конкурировать! Не угнетать и не напрягать! Сделайте дом тихой гаванью, куда он будет стремиться, чтобы в ласковых объятиях всегда довольной, свежей и улыбчивой жены забыть о проблемах и сложностях! Не донимать! Не утомлять! Всегда сочувствовать! Сначала прикосновение, а уже потом – слово, даже если это ласковое слово, а других и быть не должно! Сначала ужин, потом разговоры! Сначала...

- Ох, матушка! - воскликнула я с тем самым лицом дурочки, которому так старательно учила меня Аннет. - Ваши советы поражают меня небывалой мудростью! Действительно, жена должна быть опорой и поддержкой! И как раз сейчас я вспомнила, что Армаль просил меня зайти к соседке, она вдова одного учёного, и спросить кое-что, нужное для его выпускной научной работы!

- Эм... да? - несколько ошарашенно переспросила малье Гийом. - Но... что именно?

- Понятия не имею, - ласково ответила я. - Эта наука – такая скука, поэтому я не стала расспрашивать Армаля. Но его просьбу, разумеется, исполню. Простите, что вынуждена откланяться, но Армаль и его желания – прежде всего!

"Ещё чего, - думала я, почти переходя на бег за оградой. - Размечтались! Если Армалю нужно молчаливое и мягкое нечто, вечно виляющее хвостом, пусть заведёт болонку".

Сама не знаю, почему и зачем мне захотелось вдруг увидеть малье Сиору. Может быть, просто чтобы переключиться от утомительных свадебных хлопот.

А может быть потому, что на научной работе неведомой мне малье о "дефектных дарах" стояло имя её столь не вовремя почившего супруга, который – будь он, разумеется, жив – мог бы спасти Эймери.

Глава 6. Дела давно минувших дней

За два года, что мы не виделись, малье Сиора стала ещё тоньше, суше – осенний истончившийся листок, да и только, может за клюкой своей спрятаться. Но моему приходу старушка обрадовалась несказанно, несмотря на не самое раннее и приличное для подобных встреч время, и приказала немедленно подать чай. Чай был вкусный, с ароматом лесной земляники, и я уткнулась носом в кружку, вдыхая тёплый душистый пар и искренне надеясь, что радушная хозяйка пожалеет меня и не заставит есть жёсткие, каменные даже на вид пирожные, кажется, те же самые, что и два года назад.

- Ах, моя дорогая, так выросла, так похорошела! - чирикала пожилая дама, по сотому разу размешивая сахар в кружечке и всё время забывая сделать глоток. - Теперь-то не будешь ползать по колено в воде и лягушек пугать, да ты прямо невеста!

- Я и есть невеста, малье Сиора, - улыбаюсь я. - Свадьба через три... то есть уже почти что два месяца.

Улыбка удерживается на лице с трудом. Чуть больше двух месяцев, всё верно. Так... так мало. И время идёт всё быстрее, а я не успеваю осознать происходящее.

- Ох, милая моя, я так рада, так рада! Свадьба – это чудесно. Прекрасно помню, как это было у нас с Лаурисом, правда, тогда было не принято устраивать шумные торжества, всё проходило куда скромнее, только новобрачные и самые близкие. Мэр Флоттервиля лично подписывал заявления на регистрацию брака, можешь себе представить?! Ах, Лаурис был таким красавчиком!

- Как он выглядел? - чуть заискивающе поинтересовалась я. - Такого, эээ, выдающегося ума человек и внешность имел, наверное, необыкновенную!

В отношении обожаемого супруга любая самая грубая лесть казалась малье Сиора истинной правдой.

- Ну, несомненно! - она даже раскраснелась и приподнялась с диванчика. - Милая моя, а разве вы не видели его портрета?!