Вот мама курсанта Алтынбекова вышла за покупками — красная стрелка неспешно движется по улице Уточкина в сторону универсама «Полюшко». Руслан Алтынбеков тоже краснеет, будто его матушку застали за каким-то неприличным занятием. А вот брат курсанта Пашкова гуляет с гражданкой Ириной Лукшиной в Муринском парке, вместо того чтобы сидеть на лекции в химико-фармацевтической академии. А вот курсант Сомов — чёрная звёздочка с белым окоёмом мерцает над зданием под номером 27 на проспекте Энергетиков, где располагается учебный корпус Академии МГБ РФ.

«Курсант Сомов молодец, — весело сообщает всем майор Зеленков, — он лекции не прогуливает».

И за весь период обучения так ни одной не прогулял. Не считая нескольких дней, пропущенных по болезни. А страх перед Системой, от которой никуда не скрыться, очень скоро перерос в азарт и понимание крайней необходимости и полезности её существования.

Профессор Зеленков был специалистом высшей пробы. Позже курсанты узнали, что Владимир Михайлович является лучшим сыщиком-аналитиком ГЛОСИМ. С его участием было раскрыто такое количество преступлений, что другие спецы могли только мечтать о подобных показателях. При этом майор слыл неисправимым оптимистом и был уверен, что в сегодняшних реалиях преступность себя практически изжила.

«Чувство неловкости, которое вы сейчас, вероятнее всего, испытываете, наблюдая за вашими знакомыми и родными на этом мониторе, это то состояние, которое вам, братцы, предстоит в себе изжить, — поучал на первой лекции профессор. — И вам будет намного проще это сделать, как только вы приступите к изучению методов и способов, применяемых в следственной работе, где у вас будет возможность сравнить действия наших коллег до того, как заработала глобальная система мониторинга, и после. Но уже сейчас могу вам сказать, что после введения в работу ГЛОСИМ, количество преступлений, а я сейчас говорю про тяжкие и особо тяжкие, снизилось на… А теперь внимание! На 88 процентов! А?! Каково?! Убийства, грабежи, изнасилования. Сегодня эти слова звучат также архаично, как слово «паровоз». А когда-то — и в историческом срезе, можно сказать, совсем недавно — доля таких преступлений была очень велика. Представляете, сколько жизней уже спасено благодаря внедрению глобального контроля. Система всё поставила на места, братцы мои! Система! И вы, те немногие, кто сегодня удостоен чести… Да, да, это честь! Честь быть причастным к работе этой сложной и архиважной для всех нас программы. Гордитесь этим! Я жду от вас высокой самоотдачи в изучении непростой и увлекательнейшей науки — работы с ГЛОСИМ».

* * *

Поручик шумно прихлёбывал из казённой кружки и смотрел в монитор.

Использовать Систему для личных целей «настоятельно не рекомендуется». Хитрая формулировка, оставляющая лазейку, которой тут — в «комнате смотрящих» — пользуются почти все. И Сомов в том числе.

Он глотал сладко-горький чай и, глядя на красную стрелку маркера, мигающую в центре карты, думал о жене.

Была ли у него причина следить за ней?

Она красива и нравится мужчинам. Но за пять лет совместной жизни Настя ни разу не дала ни малейшего повода усомниться в её чувствах к нему. Он бы сразу понял, будь что не так. Опыт оперативника волей-неволей срабатывает даже в бытовых ситуациях. А он всё-таки когда-то был оперативником. До тех пор, пока его не разжаловали после случая с тем странным изнасилованием. И ему, наверное, даже повезло, что его просто понизили из капитанов в поручики и турнули с оперативной работы, переведя из следственного Управления на ГЛОСИМ простым наблюдалой. Отправили сидеть на стуле.

Конечно же, он ни в чём не подозревал свою Настю. А следил, скорее, от желания быть с ней даже тогда, когда физически у него не было никакой возможности находиться рядом. И ещё, чтобы быть уверенным, что с самым близким в его жизни человеком всё в порядке. Так было спокойней.

Кто упрекнёт ангела-хранителя в том, что он незримо и неотступно всюду следует за предназначенным ему человеком?

Он смотрел на красную стрелку-треугольник, а видел её фигуру, лицо, взгляд, улыбку. Он разговаривал с ней, делился настроением (как правило, жаловался на скуку: «У нас тут всё по-прежнему, Стаська, тихо, как в заброшенной пещере»), в тысячный раз признавался в любви.

Она, конечно же, ничего не знала. И не только потому, что всякий, кто работает с ГЛОСИМ, подписывает бумагу о неразглашении как подробностей своей деятельности, так и чужой личной информации. Просто он не хотел лишать её чувства внутренней свободы, которое непременно было бы ущемлено, расскажи он ей обо всём.

Так он себя убеждал.

Да и чего ещё делать на дежурстве, если всё за тебя делает Система? Протирать штаны, пить бесконечный чай и смотреть, как милый сердцу человек в виде красного треугольника-стрелки «плавает» по спутниковой карте района. Как крохотная рыбка в огромном аквариуме.

День за днём — одно и то же, словно муха, застывшая в смоле времени. Без надежд на какие-либо перемены к лучшему. Серо, буднично, до оскомины привычно. Не для этого он пять лет проучился в Академии. Но всё было перечёркнуто одной ошибкой.

Иногда раздавался звонок дежурного телефона и его просили локализовать местоположение какого-нибудь гражданина или «бинта» или откопать в базе данных какие-нибудь уточняющие сведения по «объекту». Он локализовывал, уточнял, передавал информацию и снова переключал «мапу» на отслеживание жены.

Дни эти, как совершенно одинаковые бусины, нанизывались на суровую нитку его, Сомова, жизни. Или, правильней будет сказать, той её части, которая относилась к работе. Дома всё менялось. Там была Настя. Не красный треугольник на тусклой, как застиранная тряпка, серо-зелёной карте города, а живая тёплая любимая женщина. Каждая минута, проведённая с ней, наполняла его жизнь смыслом, и он ловил эти драгоценные капли времени с жадностью скупца, которому всегда мало.

Сейчас же, находясь в мониторинговой, он мог только следить.

Он знал, что сегодня рыбка-Настя уже побывала в магазине на Большой Пороховской и в парикмахерской на проспекте Юнкеров. У Насти был выходной, и свой свободный день она посвятила подготовке к Особому Вечеру — пятой годовщине их свадьбы.

Уже сегодня!

Утром она предупредила, что после обеда собирается заскочить к подруге «просто поболтать». И, уткнувшись ему в плечо, промурлыкала, что наденет новое платье, которое он купил ей на днях специально к годовщине. Купил задорого, по знакомству, в магазине, где отовариваться могут только «светлые». Очень хорошее платье. И ей оно несказанно шло. Женщины любят хвастаться друг перед другом обновками. Он был не против — пусть надевает.

У неё тоже был для него подарок — «самый лучший на свете». Она намекнула об этом за завтраком.

Сомов улыбнулся, вспоминая их неспешную утреннюю беседу.

Подарки Настя делать не умела. Например, на его тридцатипятилетие она подарила ему безумно дорогую коллекционную статуэтку «жиру» — «Три Владимира». Теперь три великих правителя России, изменивших (каждый в своё время) страну до неузнаваемости, пылились на самой верхней книжной полке, с высоты оглядывая своими оловянными глазами их комнату, в которой никогда ничего не менялось.