баронессы фон Газейштарт. Артур сидит за столом в небольшой комнате. Так же как у Анни, стол завален книгами. Он что-то пишет. Дверь в комнату приоткрыта. В проеме показалась морда охотничьей борзой. Она понюхала воздух и толкнув дверь всем своим корпусом пробежала в комнату. Пружинистой рысцой она околесила все кругом, обнюхала помещение. Потерлась мордой о ногу Артура. Он потрепал её по шее, и она запрыгнула на тахту, испустив удовлетворенный выдох. Улеглась под солнечными лучами напротив широкого окна. Вскорости с болонкой в руках в дверь неслышно зашла баронесса. По ходу, она положила свою собачонку на кресло и подойдя к увлеченно писавшему, обняла его сзади за плечи, навалившись на его спину грудью. Ласково она запустила пальцы в его волосы, прильнула к ним щекой. Ей хотелось внимания, но действовала она так ненавязчиво. Наслаждаясь волосами мужчины, она читала его записи из-за спины. Мужчина от них не отрывался. Поведение женщины для него было так привычно, что даже ни один мускул не дернулся на его лице. Его занимало его дело. Во взгляде сквозила максимальная сосредоточенность и серьезность. Пропала смешливость, не было веселых ноток так ему присущих. Он был сконцентрирован и то, что он писал сейчас полностью занимало его мысли.

— Артур, — тихо позвала его жена. — Как ты оценил наш дом? Видимо то, что он писал, её уже давно не волновало. Потому что она даже не поинтересовалась, о чем он пишет.

— Все чудесно. — кратко отозвался он.

Она ласково улыбнулась. Вздохнула и пройдя, села за стол напротив. Взгляд её был мягким и добрым. Внимательно принялась изучать его лицо. Он даже не оторвался от своего занятия. Тогда она медленно положила ладошку ему на бумагу. Артур удивленно поднял глаза, но промолчал.

— Скажи, дорогой, где ты получил такое чудное украшение, она указала на синяк у него под глазом.

— Элла (так кратко он её звал от имени Элизабет) это пустяки. Была небольшая попытка ограбления, но все уже забыто…

— Да… — и уголки её тонких губ растянулись в улыбке — только это украшение осталось напоминанием. Вот только как нам провести прием после завтра? Ты будешь просто центром внимания…

Он безразлично пожал плечами. Сощурился от солнца, направившего свои широкие лучи в окно, рядом с которым стоял письменный стол. Погода была чудесна! И он наслаждался этим светом источаемым солнцем, чистым небом. Его совсем не заботили хлопоты хозяйки дома по поводу приема всей знати города в своей усадьбе по случаю приезда их в страну. Он, прищурившись смотрел на небо за окном, но заметно было, он только отвлекся взглядом. Мысли не отпускали то, о чем он писал.

Баронесса решила не докучать — медленно поднялась из-за стола. Но тут вспомнила: «Так…, а грабители были кто?» — но он уже опять всем своим вниманием ушел в свои записи.

— Артур, — позвала она — мне кучер сказал была в доме девушка, переодетая в мужскую одежду, ей приглашали доктора?!

Он рассеянно перевел взгляд на неё.

— Эллизабет, это были студенты. Ей я вывихнул руку, и позвали доктора. Я не знаю её. Какая-то юная особа, которой просто нужны были деньги… Все обошлось, дорогая.

Она удовлетворенно кивнула. На лице проскользнул отпечаток скуки. Такой она была человек — многого не просила, не докучала пустыми вопросами, всегда знала, когда лучше уйти. Она удалилась.

На следующий день, после обеда, Ани отправилась в лабораторию университета. В душе еще теплилась надежда на чудо. Ей покровительствовал профессор биологии фон Крауфман. Он был родом из Австрии, но уже много лет жил в Будапеште. Из лаборатории, где хихикали и баловались растворами студенты, они прошли в его кабинет. По стенам на всю длину помещения находились книжные шкафы. Возле узкого, высокого окна стоял письменный стол, весь загруженный книгами.

— Анни, — говорил старый профессор. — Я подал ходатайство на имя её величества, императрицы, о выделении вам стипендии, девочка моя. Вы самая талантливая студентка на факультете. Но… ответа пока нет — и он горестно развел руками. — Я так старался вам помочь, все что в моих силах, но Ректор неумолим, он не делает исключения для оплаты. Особенно после того случая, как год назад несколько наших студентов были замешаны в демонстрации рабочих в Вене. Тогда дело обрело такой мощный резонанс, ему было сделано нарекание от самого императора с жестким требованием отчислять таких вольнодумцев, а большей частью, просто бездельников, которые не знают куда им потратить свои молодые силы. — он по-старчески опустился на стул и рукой предложил своей студентке сделать тоже самое, потер платком свое пенсне — Эх-хе-хе — устало вздохнул. — Мой юный друг — так он называл свою лучшую ученицу — я бы вам отдал в долг, вы порядочное дитя, но, как, назло, я истратил всю свою зарплату на публикации моей работы по генетической предрасположенности и врожденных кодовых завязках. Я сейчас не в состоянии за ложиться за вас. Вот незадача… Давайте подумаем, что мы еще можем сделать в этой ситуации. Эх, ну почему я старый идиот не подумал о том, что вы нуждаетесь и знай я об этом еще хотя бы три месяца назад… я не торопился бы печататься.

— Анни нервно теребила уголки огромной книги, которая находилась у неё под мышкой — глубокий вздох только был ответом.

Профессор внимательно перевел взгляд от своего пенсне на неё. Его глаза стали такими ласковыми. Он был стар, но не мог без умиления смотреть на это чудное, юное создание, которое сейчас находилось один на один с ним в лаборантской кабинета биологии. — Вы только не смейте отчаиваться и бросать посещать лекции. Еще есть время и что-нибудь придумается, я верю. Ну… подождите… у меня есть несколько состоятельных друзей, я… я спрошу у них. Дадут ли в долг…

Анни печально проговорила:

— Вы верите в судьбу? Если ты прилагаешь все усилия чтобы открыть дверь, но она не открывается, значит это тебе не нужно, надо отойти от двери, вы сами всегда это повторяли, профессор.

Он похлопал нервно ладошкой по столу. Вот порой на чем тебя ловят студенты. Ты и не подразумеваешь, что оседает в их головах. Отрицательно покачал головой.

— Да, это восточная мудрость, мой друг, но не вся. Надо не ломиться значит в эту