и завывания сигнализации. Бэйн - это хорошо. Бэйн может разбить ее клетку даже без своего допинга, а с ним разнести крыло Аркхэма по камешку. Смазанный темный росчерк. Тело надрывно вопящего охранника пулей пролетело по коридору и впечаталось в стену, оставив алый мазок, оно кожаным мешком переломанных костей и разорванной требухи сползло вниз. Некоторые вещи Айви при всем своем старании понять не могла, например, почему люди идут работать в готэмскую полицию и охрану Аркхэма? Текучка кадров бешеная и все прекрасно осведомлены о том почему единицы доживают до пенсии и еще меньшее количество при этом идут цельным куском, а не суповым набором. Сколько им платят? За сколько кусков мертвых растений, насмешливо выкрашенных в зеленый цвет и обезображенных лицами "видных деятелей", они готовы пойти, зная, что риск сдохнуть во время вот примерно такого бунта равен почти ста процентам? Сколько стоит раздробленный Бэйном позвоночник? Сколько стоит сойти с ума от выкрутасов Пугало и всю оставшуюся жизнь пускать слюну, заходясь в истерике от каждого шороха? Сколько стоят глаза, выцарапанные из глазниц ложкой в руках Джокера? Сколько стоит умереть от стеблей, пронзающих вены и артерии, пустивших корни во внутренние органы?

Чей-то истошный крик. Так кричат люди со сломанными коленными суставами. Вернее, даже не сломанными, а перемолотыми в костяную крошку, смешанную с месивом измочаленных мышц и жил.

Два переплетенных тела вваливаются в сектор ее обзора. Охранник и заключенный. Руки второго скованы, металл массивных наручников вгрызается в шею первого, полуприкрытую воротником облегченного бронежилета, специально спроектированного "Wayne Enterprises" для специфических нужд Аркхэма. К слову, именно они делали камеры для заключенных. Обычно наручники застегивают за спиной, но для этого, видимо, сделали исключение. Он высокий и голый по пояс. Жилистый. Рельефный. Слишком рельефный, видно каждое мышечное волокно, напрягающееся под испещренной шрамами кожей. Плющ слышала про него, но не пересекалась, ее перемещения ограничены камерой и сеансами психотерапии, путь к кабинету которой не затрагивал камеру Виктора Заса, лишенного суперспособностей человека, который тем не менее сидел свои десять пожизненных в крыле для металюдей.

Бритоголовый психопат, вырезающий на себе метку после каждого убийства. Четыре полоски, перечерченные пятой, - вместо надгробия пяти отнятым жизням. Они были на груди, на спине, на руках, скорее всего на ногах, шее и голове, едва-едва затрагивая лицо. Худое, острое и довольно приятное лицо с правильными аристократическими чертами. Сдавленный клокочущий хрип. Незабываемый звук, с которым ломается гортань и шейные позвонки.

Тело обмякает.

Айви сама не поняла как их взгляды встретились.

Ее ярко-зеленые и его блекло-серые с холодным металлическим отливом. Он замер. Она тоже. Плющ понятия не имела что происходило в его голове, но в ее образовался вакуум непонимания. Она прекрасно помнила такое выражение. Оно проступает на лицах людей, попавших под воздействие любовных духов, для которых она стала центром всего существования и готовых буквально на что угодно по первому ее слову. Но как? У нее нет последователей и союзников, способных синтезировать Пыльцу Любви и притащить ее сюда, тем более в таких количествах, чтобы воздействовать на Бэйна, начавшего резню. Как?..

Он улыбнулся ей.

Жуткая улыбка смерти. Мертвые глаза и туго натянувшиеся на костях черепной коробки мимические мышцы. Только сейчас она заметила, что его лицо измазано в крови. Нос, щеки, губы и подбородок. Багровые ручейки ласкали шрамы на шее и груди. Между зубов застряли кусочки теплой плоти. Это выглядело эффектно - белая зубная эмаль и лоскуты окровавленной кожи.

И... и Айви почему-то улыбнулась в ответ.

Весь мир сузился до крошечной точки света посреди океанов темноты. И в этой точке танцевало две фигуры. Молча, ибо слова тут были ненужны. Откуда появился новый охранник они не поняли. Тяжелая резиновая дубинка с размаха влетает в лысую голову, опрокидывая серийного убийцу на бок. Стрекот шокера, ветвистая искра пробегает между двух зубцов за секунду до того как погружается под ребра Виктора. Сокращение мышц, извивается червем на полу. Он смотрел в лицо Айви пока его не вырубило сапогом в лицо.

Бунт был подавлен относительно малой кровью. Ну как подавлен, скорее его зачинщики просто успешно свалили, проломив участок стены. Десять мертвых охранников и три сбежавших заключенных, Бэйн, Белая Акула и Джером Валеска, приемный сынишка Джокера и Харли Квинн - могло быть куда хуже.

Спустя два дня Айви вели к психологу. Новым маршрутом, пока ремонтировали часть крыла, где бушевал Бэйн. Спину обжигал взгляд Виктора.

Это было... приятно?..

Глава 6. Павук, я ног не чувствую...

Вкус резкий, горький, словно в меня заливается концентрированный запах больничной стерильности. Когда тугой поток, прокатившийся по моему пищеводу, начал раздувать брюхо, до боли, до расходящихся по швам кусков брюшных мышц, я рухнул в ничто. Привычного параноидального страха проснуться с дулом винтовки, уперевшимся в подбородок не было - благодаря рунам эта квартира в разы безопаснее моего логова. С оговорками, конечно же, но тем не менее. Для рядовых обывателей, в том числе доблестных полисменов, это неприступная крепость, крепость о существовании которой они не догадаются, даже если упрутся в нее носом. Вот только, это работает именно на чистокровных Homo Sapiens-ов, из-за чего Галлахер и погорел, не до конца вникнул в суть колдунской сигнализации, поставив самую надежную и простую, а она возьми и не сработай на получеловека-полупаука, по критериям, так сказать, не подошел. Внимательнее нужно быть, хе-хе. Наверное, поэтому я в ближайшее время остерегусь кошмарить волчар и клыкастиков - они могут выследить меня по запаху, а без бронекостюма, безопасного убежища и ряда боевых модификаций, что на открытом пространстве, что в замкнутых помещениях, мне придется вывернуть себя наизнанку, чтобы завалить хотя бы одного в честной разборке без излюбленных мною выкрутасов, не говоря уже о варианте замеса против толпы и объявления полномасштабной охоты на мою голову.

Может быть я даже сюда переберусь, правда