Шрифт:
Закладка:
Она выходит, обёрнутая в белое полотенце, и чёрные мокрые пряди контрастируют с ним, как вороньи перья с лебяжьим пухом. Красота...
Тело напоминает мне, что я давно не радовал его какой-нибудь красивой девочкой. Молча сваливаю в душ, захватив с собой пакет купленного в аэропорту чистого белья.
Тело требует разрядки, и мне хочется пофантазировать немного именно о Маре, но почему-то стрёмно делать это. А вдруг она уловит это своим странным зрением? С другой стороны – а не похуй ли мне? Как только ладонь ложится на член, Мара открывает дверь душевой. Облокачиваясь на косяк, держит в руке мой звонящий телефон.
Разворачиваюсь к ней в полной боевой.. Поднимаю вопросительно бровь. Она беззастенчиво смотрит на моё тело.
– Этот звонок важный, – протягивает мне трубку.
Смотрю на экран.
Блять!!
– Да? – пытаюсь удержать скользящую в намыленных руках трубку.
– Здравствуй, Сергей.
– Здравствуйте, Игорь Васильевич.
Свои соболезнования он уже принёс. Зачем звонит?
– Мой ребёнок остался без головы. Нужна новая.
Ооо… Даже выдохнуть после смерти отца не дал. Знает же, что на меня идёт охота.
– Боюсь, что сейчас я мало могу быть полезен… – пытаюсь подбирать слова потактичнее.
– Я жду тебя сегодня. Обо всём поговорим с глазу на глаз. А этих нехороших людей мы ищем, Сергей.
– Спасибо, Игорь Васильевич.
Да только нихера вы не найдёте, чувствует моя задница. Потому что "Иор"...
Скидывает вызов. Отдаю мокрый телефон Маре обратно.
– Ты должен взять меня с собой.
– Да ты что?! Это невозможно.
– Придумай способ.
– Зачем?
– У него есть женщины…
– Да. Там, куда он меня пригласил, с ним всегда тусуется пара его официальных любовниц, считай – жён. Потому что бывших любовниц у нас не бывает. Понимаешь?
– Омерта распространяется и на женщин?
– На приближённых женщин. Случайные связи – не в счёт.
– Зачем?
– Они видят лица. Никто не должен видеть главных лиц организации, понимая их статус и зоны влияния.
– Ты не убивал женщин… – задумчиво смотрит она на меня.
– Согласно Омерте женщину убивает тот, кто ввёл её в организацию.
– М…
– И я могу взять тебя с собой только как персонал или как любовницу.
– Мне всё равно.
– А что будем делать с Омертой? Она распространяется на обе эти ситуации.
– Я должна видеть ваших женщин, если хочешь, чтобы я тебе помогла. Что делать с Омертой, будешь думать потом.
– Окей.
Да, женщин я пока не убивал…
В паре километров припаркован мой «Гелик», но я вызываю такси. Воспоминания о раскуроченном «Гелике» брата и запахе горелой плоти не очень вдохновляют на то, чтобы пользоваться им.
Торможу у бутика.
– Мы не можем явиться туда в таком виде.
– Твой хозяин может оскорбиться?
– Да. Он пафосный человек, придающий значение мелочам. Пойдём, переоденемся.
Заходим в стеклянный холл. Продавщицы здороваются, вежливо улыбаясь.
– Чем-то помочь?
– Консультанта нанимать не буду, что-то мне подсказывает, что ты разбираешься в брендах и шмотках. Стильно, дорого. Не вечерний вариант, но и не клубный.
– Справлюсь.
– Там же, в глубине, салон. Не засиживайся, у тебя час.
Ухожу в мужской зал, Мара сворачивает в женский.
Серый костюм, чёрная рубашка… серебряные запонки… Прячу под рубашку подарок Мары. Практически все наши носят кресты, но я не понимаю этой странной традиции. Зачем носить символ веры, заповеди которой мы попираем всеми возможными способами? Назовите хоть одну, которую мы соблюдаем! Не люблю лицемерие.
Жду в холле, у кассы. И когда она появляется, я даже не сразу понимаю, что это она.
– Ого…
Не то чтобы что-то изменилось принципиально, Мара неизменно в чёрном и неизменно притягательна. Но очень сложно воспринимать её в таком виде не просто как женщину. Потому что очень хочется воспринимать её именно просто как женщину. Обнимать за эту тонкую талию, обтянутую кружевным гипюром, и гладить эти длинные стройные ноги. Макияж лаконичен – стрелки как у Клеопатры, губы «тёмные вишни». И губы, делающие её лицо ещё более хищным и выразительным, хочется размазать и…
Она совершенно не вызывает нежных чувств. Нежные чувства – это, надо признаться, вообще не моё. С ней хочется горячо и агрессивно зажечь. Так, как я люблю. Это большая редкость – найти женщину, которая может равноценно ответить тебе в своей страсти и не потерять женственности. С которой можно выпустить на всю катушку свою животную натуру. Я такой не нашёл. Быть может, поэтому у меня нет ни одной «приближённой» женщины.
А в Маре есть это – животность и упругая сила. Если мы с ней будем трахаться, порвём друг друга на флажки! Прикрываю глаза от накатывающей волны возбуждения. Вдохнув поглубже, пытаюсь расслабиться и киваю ей:
– Отлично.
Продолжаю разглядывать.
На своих высоких шпильках она почти с меня ростом. Волосы собраны в высокий хвост, в одном ухе – вычурная серебряная серьга с разноцветными камнями в виде павлиньего хвоста. Из яркого на ней только серьга, губы и ногти. А больше ничего и не надо. Она сама очень яркое пятно, искажающее реальность. Мне сложно отвести глаза. Бросаю взгляд в большое зеркало. А мы смотримся рядом…
Мара возвращает на место свои дымчатые очки. И меня немного дёргает это почему-то. Я уже привык видеть её без них.
Не дожидаясь, пока я рассчитаюсь, она, красиво покачивая бёдрами, плывёт на выход, держась по меньшей мере как королева. И я тороплюсь, да… Мне хочется подать ей руку, когда она будет спускаться с лестницы.
И кто кому служит?...
Пока мы едем, даю ей инструкции.
– Не делать ничего, что может быть истолковано как неуважение. Ему нельзя отказывать. Говорит «сделать» – лучше сделай. Ему не стоит перечить. Ни в коем случае не льстить и не пресмыкаться. Молчи, если тебя не спрашивают. Не перебивай. Если ему кто-то не нравится – это приговор. С ним контактирует очень небольшой круг людей. Я не хотел входить в этот круг. Но сейчас выбора у меня нет. И я, если честно, надеюсь, что он поставит на место отца кого-то другого. А я останусь на своём. Чем меньше его внимания, тем больше свободы.
