Шрифт:
Закладка:
Видя серые накидки, я размышлял: как бы выглядел мир, если бы люди могли расширять поля, добывать гранит без всяких рамок… без духов. Хорошие дома… Скульптуры… Каким бы прекрасным был бы мир… без хозяев.
Впрочем, всё это второстепенно.
Жарко.
Мысль гуляла во звоне небольшой церквушки.
«Заручись поддержкой сильного духа, — сказал волшебник. Договориться с огром нельзя, об этом и думать нечего… Но зато, я знал другого духа… По-настоящему сильного духа… Того, кто сделал меня таким».
Я знал, что трактир «Надежда» стоит неподалёку от Залива. Знал, что найду Фавония там, и знал, что смогу договориться с ним за пару золотых. Разумное решение: заручиться поддержкой.
Оставалось всего-то найти это ястребово место!
— Мм-УУУУУ-У-У-У-У!..
«…»
Душно и шумно.
Люди. Пара тощих лошадёнок. Корова, которую неизвестно зачем погнали через центр Залива. Или это был уже не центр? В какой-то момент, признаюсь, я совершенно потерялся. К городской стене в этот раз мы так и не вышли, а иных ориентиров нигде видно не было. Это смущало.
«Корова. Что она делает посреди улицы?»
Под камнем, среди карт, дорожных бумаг и прочего было и письмо на грубой чуть желтоватой бумаге. Оно было написано духом, и я взялся передать его.
Ещё в прошлом десятилетии должен был передать посланье его знакомому: наёмнику в Заливе.
Я не передал.
— Вы случайно не знаете трактира, которым управлял бы дух?.. Ну или просто места под названьем… что-то там «надежда»?.. Он должен стоять неподалёку от Залива.
Провожатый очень скоро начал потеть. Уши его сделались красными, а засаленные волосы прилипли к низкому лбу.
— Трактира? — толи с обидой, а то ли спросонья. — Никакого трактира я не знаю!
— Спасибо.
Прохожие провожали нас удивлёнными взглядами. Мужчина поставил тяжёлый ящик обратно на край повозки и почесал щеку.
И даже молодая девушка отвлеклась от яркого окна ювелирной лавки.
Стараясь держаться достойно, я… В какой-то момент я почувствовал, что в спину кто-то смотрит. Не провожает взглядом, а именно смотрит. Всё же разница есть.
Я приподнял плечо. Глядя строго перед собой — развернулся!
Никого.
Все те же люди.
Пара мальчишек в отдаленье гонялась за белёсой курицей.
Стражник потел. Идя вразвалку, он беспрестанно повторял: «Чего? Чего они?..»
На нас смотрели. Стараясь держаться ровно, я прикинул, какая одежда ещё осталась в поклаже. Вроде бы я видел там ещё одни запасные панталоны. Самые простые, даже без шитья… Пожалуй, теперь это был наиболее удачный вариант. Да! Вот именно! Я могу лишь написать в тетради волшебника об местных порядках, а основная задача поскорее пройти город и добраться уже наконец до болота. Там разберусь.
— … всё пилит, пилит! — не отрывая взгляда от мостовой, бубнил стражник. — С утра и до ночи. С утра — и до ночи!.. А после снова на дежурство… А мне, быть может, ТОЖЕ спать охота. Почему, говорит, я дома не ночую?
Носок зацепился.
— Ду*а она, вот что!
Идти рядом со стражником оказалось на удивление неприятно.
Солнце пекло. Люди смотрели.
«И почему я сразу не попросил переодеться? — негромко, но упорно вращалась мысль. — У того же Вивара. Не верю, чтобы он и ничего не припрятал в доме. Так, на всякий случай».
Наконец, впереди показались старые ворота.
Никуда не торопясь, размахивая грязными руками при ходьбе, мой провожатый стал здороваться… со всеми. Сопя, он парой фраз перекинулся со хмурым, тощим типом в очень помятом шлеме.
Не потому что это было нужно, а просто из проформа стражник мой убедился, что никто не пытается встать на моём пути. Пускай. Я уже видел впереди просвет врат. Сделал с десяток шагов, вошёл в полукруг света посреди тени и сощурился на солнце. Увидел небо.
В полях беспрерывно трещали кузнечики… Так громко, что у меня как будто что-то треснуло в затылке. Занятно. Могло ли подобное приключиться с «бессмертным траном»?
Я встал. Вздрогнул: это стражник додумался широкой ладонью ударить по-свойски меня между лопаток.
И заявить:
— Ну это… В добрый путь.
Я сделал еще пару не слишком-то уверенных шагов. И встал.
Мост был опущен. Череда людей в очень грязных, затёртых плащах тянулась мимо стражи. Был слышен приглушённый кашель.
Через большую арку, как через окно, я мог видеть волны, что гуляли по зеленеющим колосьям. Услышать ветер.
Я увидел белую, сухую яблоню. И чёрную полосу дороги, что как будто упиралась в горизонт. Длинная вереница людей топтала ее, и закрепляла тьму не заросшей земли.
— Держите его! — донеслось из общей массы.
Я моргнул.
Широко расставив руки, какой-то завитой в барашек стражник, с толстой шеей, раздувал от усердия щеки. Молодой, в строгой форме, хмурился. С необычайным воодушевлением он попытался заломить руку весьма тощему типу, похожему на скелет. Вытаращив рачьи, красные глаза, последний как будто удивлялся: у молодого ничего не выходило.
«Дёргайся-дёргайся», — долетел чей-то довольный выкрик.
Дёрнувшись как-то особенно неудачно, тощий тип случайно подставил толстяку подножку — и тот с воодушевляющим «В-у-у-у!» упал на молодого. Тощий переселенец застыл. Он поглядел на произошедшее, как на невозможное.
— Ловите его! — из толпы.
— Беги! Чего стоишь?
Глянув на повалившегося, на толпу и на бескрайние поля, тощий в самом деле побежал. В зелень дали.
Егозя как кузнец, выбравшись, молодой ухватился за съехавший шлем. Зачем-то необычайно высоко поднимая колени, он побежал по полю вслед за задержанным. По-гусиному, так как пахота мешала.
Они оба побежали вокруг белого ствола.
Здоровяк с барашком на голове — тяжело сел. Раздувая щёки и широко раскинув толстые ноги, он под десятками взглядов сказал «ху-у» и обтёр потную шею большим платком. Мерно выдохнул. Зеваки были удовлетворены.
Скелет тем временем, вместе с преследователем, всем на забаву, обежал священное дерево.
— Стой! — выставив левую руку перед собой, а другою придерживая шлем.
«Хлеб не топчите, ироды! Хлеб!» — из толпы.
— И так есть нечего.
— Держите его!
— Держите вора! Хватайте!
За что-то зацепившись, молодой упал: «Хех!». Тощий тип выглянул из-за священного ствола. Посмотрел с ещё большим удивлением. На преследователя, на толпу их окружавшую, глянул наверх и пополз.
— К-уда… Ку-да полез!
Молодой попытался было ухватить край дорожного плаща. Ткань разошлась. Тощий лягнул не хуже
