И одинаково во всех случаях, говоря о движении или об отсутствии движения, мы имеем в уме идею того, что было прежде, что стало теперь и что будет после. Иначе говоря, идею времени. Идея движения, всякого, какого бы то ни было, а также идея отсутствия движения, неразрывно связана с идеей времени. Всякое движение и отсутствие движения происходит во времени и вне времени происходить не может. Следовательно, прежде чем говорить о том, что такое движение, мы должны ответить на вопрос: что такое время?

Время — это самая большая и самая трудная загадка, которая стоит перед человечеством.

Кант считает время такой же субъективной формой нашего восприятия, как пространство, то есть он говорит, что мы сами создаём время для удобства восприятия внешнего мира в зависимости от свойств нашего воспринимательного аппарата. Действительность непрерывна и постоянна. Но мы для того, чтобы иметь возможность воспринимать её, должны расчленять её на отдельные моменты, то есть представлять её себе в виде бесконечного ряда отдельных моментов, из которых для нас всегда существует только один. Иначе говоря, мы воспринимаем действительность как бы через узкую щель. И то, что мы видим в эту щель, мы называем настоящим, то что видели, а теперь не видим — прошедшим, а чего совсем не видим, но ожидаем — будущим.

Рассматривая каждое явление как следствие другого или других — и, в свою очередь, как причину третьего или третьих, то есть рассматривая все явления в функциональной зависимости друг от друга, мы этим самым рассматриваем их во времени, потому что мы совершенно ясно и отчётливо представляем себе прежде причину и потом следствие, прежде действие, потом его функцию, и иначе представить не можем. И мы можем сказать, что идея времени неразрывно связана с идеей причинности и функциональной зависимости. Без времени причинность существовать не может, точно так же, как без времени не может существовать движение или отсутствие движения.

Но наше представление о нашем «бытии во времени» у нас до невероятия спутанное и неясное.

Прежде всего разберём наше отношение к прошедшему, настоящему и будущему. Обыкновенно мы считаем, что прошедшего теперь уже нет. Оно прошло, исчезло, изменилось, превратилось в другое. Будущего тоже нет. Его ещё нет. Оно ещё не пришло, не образовалось. Настоящим мы называем момент перехода будущего в прошедшее, то есть момент перехода явления из одного небытия в другое. Только этот короткий момент явления для нас существует в действительности, раньше оно существовало в возможности, теперь будет существовать в воспоминании. Но этот короткий момент в сущности фикция. Он не имеет измерения. Мы с полным правом можем сказать, что настоящего не существует. Мы никогда не можем уловить его. То, что мы уловили, всегда уже прошедшее!

Если мы остановимся на этом, то мы должны признать, что мира не существует. Существует только какая-то фантасмагория иллюзий, вспыхивающих и гаснущих.

Обыкновенно мы не отдаём себе в этом отчёта и не замечаем, что наш обычный взгляд на время приводит нас к полному абсурду.

Представим себе глупого путешественника, едущего из одного города в другой и находящегося на полпути между этими двумя городами. Глупый путешественник думает, что город, из которого он выехал на прошлой неделе, теперь уже не существует, от него осталось одно воспоминание: стены разрушены, башни упали, жители вымерли или разбежались. А тот город, куда он должен приехать через несколько дней, тоже теперь ещё не существует, но спешно строится к его приезду и в день его приезда будет готов, населён и устроен, [а] на другой день после его отъезда так же как и первый будет разрушен.

Мы думаем о вещах во времени именно таким образом — всё проходит, ничто не возвращается! Весна прошла, её уже нет. Осень не наступила, она ещё не существует.

Что же существует?

Настоящее.

Но настоящее — неуловимый момент, непрерывно переходящий в прошедшее.

Таким образом, строго говоря, для нас не существует ни прошедшего, ни будущего, ни настоящего. Ничего не существует! А, между тем, мы живём, чувствуем, думаем — и что-то окружает нас. Следовательно, в нашем обычном отношении к времени есть какая-то ошибка. Эту ошибку мы должны постараться найти.

Мы признали в самом начале, что нечто существует. Мы назвали это нечто миром. Как же мир может существовать, если он не существует ни в прошедшем, ни в настоящем, ни в будущем?

То представление о мире, которое мы вывели из обычного взгляда на время, делает мир похожим на непрерывно бьющий огненным фонтаном фейерверк, каждая искра которого вспыхивает на мгновение и гаснет, чтобы больше уже никогда не явиться. Вспышки идут непрерывно одна за другой, искр бесконечное множество и всё вместе производит впечатление пламени, хотя в действительности не существует.

Осень ещё не наступила. Она будет, но сейчас её нет. И мы не отдаём себе отчёта, как это может появиться то, чего нет.

Мы движемся по плоскости и признаём реально существующим только небольшой круг, освещённый нашим сознанием. Всё остальное за этим кругом, чего мы не видим, мы отрицаем, не хотим признать, что оно существует. Мы движемся по плоскости в одном направлении. Это направление мы считаем вечным и бесконечным. Но направления перпендикулярного ему, тех линий, которые мы пересекаем, мы не хотим признать вечными и бесконечными. Мы думаем, что они уходят в небытие сейчас же, как [только] мы прошли через них, а линии впереди нас ещё не возникли из небытия. Если предположить, что мы движемся по сфере, по её экватору или по одной из параллелей, то окажется, что мы всегда признаём реально существующим только один меридиан: те, которые сзади нас, уже исчезли, те, которые впереди, ещё не возникли.

Мы идём, как слепой, который ощупывает своей палкой плиты тротуара и фонари и стены домов и верит в реальное существование только того, до чего сейчас дотрагивается, что сейчас ощупывает. То, что прошло, уже исчезло и никогда больше не вернётся! Чего ещё не было, то не существует. Слепой помнит дорогу, которую прошёл. Ожидает, что и впереди будет дорога, но он не видит ни вперёд, ни назад, потому что он ничего не видит; потому что орудие его познания — палка с крючком — имеет определённую, очень небольшую длину, и за этой палкой для него начинается небытие.

Вундт в одной из своих книг обращает внимание на то, что наши знаменитые пять органов чувств — это в сущности щупальца, которыми мы ощупываем мир