даже самый слабый из которых мог бы с легкостью расправиться с молодым артефактором, сойдись они в магическом поединке. О применении же навыков рукопашного боя, сохранившихся с прошлой жизни и бережно лелеимых ежедневными тренировками, пока можно было не заикаться в силу весьма скромных физических кондиций. Нет, конечно, удар в промежность и последующий 101-й прием карате выходили у него на славу. Пара проверок показали, что даже маги ранга «В» не могли ничего противопоставить подобной тактике. Но это требовало сближения с противником как минимум на расстояние вытянутой ноги, тогда как большая часть магов практиковали заклинания бьющие по площадям, что серьезно снижало возможность сближения. Да и доставшиеся от жнеца навыки владения боевой косой все еще хромали на обе ноги из-за отсутсвия наработки мышечной памяти и опять же роста. Махать мелкому шкету здоровенной косой пока выходило – никак. Да и смотрелся он после перевоплощения больше комично, нежели устрошающе. Низенькая фигура в черном балахоне с огромной, едва удерживаемой в руках, косой почему-то не внушала страха. Наверное, все дело было в косе! Вдобавок, подобную форму он мог поддерживать всего пару минут. Как и предупреждал его Макаров, даже ежедневно занимаясь развитием своих способностей, он вряд ли мог рассчитывать подняться выше уровня «D».

Зато с огнестрелом, а точнее – магострелом, он был на ты. Пока в гильдии не появилось практически никого из тех молодых магов, что помнились по аниме. Лишь будущая команда Громовержцев, да Кана с Альзаком помогали изредка скрашивать те редкие часы свободного времени, что он проводил в гильдии в промежутках между обучением, тренировками, работой и экспериментами. Но если с Громовержцами у него сохранялись отношения вооруженного нейтралитета из-за снобизма некоторых личностей, с Каной – просто хорошие дружеские отношения, то с Альзаком он сошелся на фоне общего интереса к боевым артефактам. Владеющий магией перевооружения парень пошел не по привычному многим пути магии и меча, а усердно долбился лбом в дверь открывающую проход в искусство ведения дальнего магического боя. Луки и арбалеты наряду с теми же копьями, кинжалами и мечами тоже не были редкость в среде магов, но пистолеты и ружья завсегда являлись штучной работой и стоили баснословных денег. Лишь имевшие немалый начальный капитал и фанатическую преданность подобному типу оружия могли выкидывать сотни тысяч драгоценных на переводимые при обучении патроны. Ведь каждый патрон сам по себе являлся небольшим артефактом. Порох заменялся кристалликом лакримы переполненным энергией, который при детонации не только выталкивал пулю, но и передавал заряд на питание ствола самого оружия. Да, одному древнему и давно всеми забытому артефактору удалось сконструировать магический аналог рейлгана. Но получившееся оружие требовало на постоянное поддержание элетромагнитного поля столько маны насыщенной электричеством, что устройство занесли в список любопытных чудачеств, да на многие столетия задвинули в пыльный угол. Реанимировало проект изобретение патрона, который при производстве выстрела мог бы обеспечить подпитку ствола необходимой энергией для закручивания и большего разгона пули. В результате, оружие не требовало постоянной подпитки непосредственно от волшебника и в зависимости от типа пули могло стрелять всеми типами магии. Хоть огнем, хоть льдом, хоть светом – эффект зависел от того, что артефактор вложит в саму пулю. И вот тут вновь возник вопрос, который едва не поставил очередной крест на магострельном оружии. Цена патрона, мягко говоря, влетала в копеечку. Даже материалы для создания одного единственного патрона стоили порядка тысячи драгоценных. Кропотливая же работа артефактора, вынужденного наносить письмена не только на кристалл лакримы, но и обе стороны гильзы, а также создавать практически под микроскопом каждую магическую пулю, увеличивало цену от трех тысяч за штуку для простого патрона со свинцовой пулей и до нескольких сотен тысяч за сильно хитрые боеголовки. При том факте, что для обучения стрельбе требовалось сжечь не один десяток тысяч этих самых патронов, становилось очевидным, почему подобное вооружение не пользовалось большой популярностью, не смотря на доказанную эффективность. Просто мультимиллионеры, обладающие магическими способностями, предпочитали применять их исключительно в деле приумножения собственного состояния и не прильщались работой в магических гильдиях, отчего если и имели дома ствол, то исключительно в качестве украшения стены, ковра или камина. Прочим же, требуемые затраты были попросту не по карману, и они осваивали луки с арбалетами, чьи куда более дешевые стрелы с болтами не уничтожались при выстреле и могли идти в дело по несколько раз.

Исключение составляли лишь фанатики, да те, кто мог обучаться искусству обращения с магострельным оружием без особых затрат. Львиную долю этих людей составляли дети и внуки артефакторов. Механизм передачи магической силы от поколения к поколению до сих пор оставался тайной за семью печатями, над которой бились магические академии всех стран и несчетное количество частных лабораторий или гениальных одиночек, но объяснить, как у магов льда появлялся на свет ребенок с предрасположенностью к земле, а то и огню, никто так и не смог. Народ просто радовался, когда у наследника проявлялся талант к магии, ведь в девяноста процентах случаев потомки магов рождались вовсе без дара. Альзак как раз был потомком артефактора. И пусть его сила перевооружения не позволяла заряжать кристаллы лакримы, отливать пули и наносить на гильзы письмена он умел, так что затраты на боеприпасы зачастую складывались лишь из стоимости материалов.

Надо ли говорить, что появление в гильдии новичка выбравшего путь артефактора, мгновенно привлекло к нему внимание стрелка? В обмен на запитку энергией кристаллов, что для Виктора являлось плевым делом с его то запасами маны, Альзак обучил его всем известным самому тонкостям и хитростям производства патронов и пуль. Все равно озолотиться на их производстве не представлялось возможным, так как товар был чуть ли не штучный и немногочисленные стрелки предпочитали закупаться лишь у какого-то одного проверенного годами артефактора, чтобы в один прекрасный момент не оказаться перед очередной магической тварью с «отсыревшими» патронами, ведь малейшая ошибка в нанесении символов на составляющие патрона могли привести к постепенной разрядке кристалла.

Столь плачевное положение с боеприпасами повлияло и на само оружие, которое было представлено на рынке исключительно бедно. Однозарядные пистолет и винтовка многие века являлись единственными представителями магострельного оружия. Лишь недоумение высказанное Виктором при осмотре пистолета, по какой причине к нему нельзя было приделать барабан, сдвинуло с места остановившийся эволюционный процесс. Уже через полтора года Альзак хвастал в гильдии новеньким револьвером, изготовленным мастером Вельдом по техническому заданию и зарисовкам сделанным Виктором. Револьвер влетел в копеечку – все же штучная ручная работа, да еще и первая