***

- Алена Валентиновна, что-то вы поздно сегодня. – улыбнулся конвоир на проходной.

Я молча открыла сумку и, продемонстрировав ему содержимое, протянула парню телефон. И лучше бы ему не лезть с разговорами. Во мне столько злости кипело, казалось, тронь, и она польется подобно лавине и накроет всех и каждого с головой. Вот только я не собиралась тратить ее ни на кого, кроме Шторма.

- Задержанного доставьте в допросную, - бросила через плечо и прошла вперед.

В камере было пусто, когда я вошла. Бросив на стол папку, подошла к дальней стене и подняла взгляд к маленькому окошку, изрешеченному железными прутьями. В голове так и стоял голос Дробина и его издевательский смех. Но так мне и надо.

Прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Я не имею права на промахи и ошибки. С самого первого дня работы в органах ко мне было слишком пристальное внимание. Наличие дедушки-генерала вводит людей в заблуждение, заставляя сомневаться в способностях и возможностях. Они считают, будто я не достойна этого места. А я докажу им обратное. И первый, кого макну лицом в его же грязь  будет Дробин. А сделать это я смогу только после вынесения обвинительного приговора Русакову.

За спиной раздался лязг металлических дверей. Я вздрогнула. Но лишь внутренне. Снаружи я осталась совершенно невозмутимой.

Слышала как конвоир велит Русакову стать у стены и расставить ноги шире. Слышу, как стягивают с него наручники. Я попросила об этом. И не потому, что хочу сделать ему приятно. Я хочу показать этому бандиту, что я ни капельки его не боюсь.

Как только закрылась дверь, воцарилась тишина. Всего на несколько секунд, но ее хватило, чтобы взять себя в руки.

За спиной раздался мужской смех. Тихий, хриплый. Он волной прокатился по каждому нервному окончанию, заставляя его вибрировать и искрить. Встряхнув головой, сбросила с себя эти ощущения.  Внутри меня все еще кипел гнев. И это чувство придавало мне сил.

Обернувшись, я уставилась на стоящего в двух шагах от меня огромного медведя. Его холодные глаза нагло исследовали мое тело.

- Неужели соскучилась, следачка? – он сложил на груди руки, отчего они стали еще больше. Необъятный, огромный, наглый. Я ненавидела его в этот момент еще сильней, чем ненавижу Дробина.

Вдруг почувствовала его за спиной. Нет, не касание. Просто его присутствие рядом. Меня словно волной откидывало в сторону. Будто мы одноименные полюса магнитов.

- Садитесь за стол, - обернувшись, обогнула его, и устроилась на своем месте. Подняв взгляд,  также нагло посмотрела на Русакова.  

Он замер на мгновение, с интересом изучая меня.

- А, я понял – усмехнулся. – Тебе понравилось и ты пришла за добавкой? – издевательски выгнул бровь. Уголок его губ скользнул вверх.

Несколько секунд я просто молчала. Сидела и пялилась нагло в его глаза. И понять не могла, с какой же стороны мне подобраться к этому огромному монстру? Где у него та самая ахиллесова пята?

- А тебе добавки не хочется? – посмотрела многозначительно на синяк, украшающий его скулу. Наверняка, получил его от конвоиров в  результате сорванного эксперимента.

Губы мужчины растянулись в ленивой улыбке.

- А ты с яйцами следачка, - Шторм устроился на стуле, продолжая улыбаться. 

- Я недооценивал тебя, Романова – произнес задумчиво, потирая подбородок.

Я устала от его позерства и игр.

- Мне нужны показания. Как ты убил Ольгу Данилюк.

- Я дал тебе показания. Там в ванной. Ты все запомнила, или стоит повторить?

В груди вспыхнул огонь. Я подалась к нему навстречу.

- Если ты...

- Сказал же, за новой порцией пришла, - довольно откинулся на спинку стула, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц. – Или ты тоже хочешь, чтоб как ее? Чтобы трахнул тебя? Так без проблем, - он наклоняется, подается ко мне навстречу. Его пальцы касаются моих, скользят по ним.

Мне вдруг становится холодно.  Тело бьет ознобом. А он  взглядом спускается вниз, и замирает на моих сосках, торчащих из тонкой ткани рубашки. Лицо полыхает от стыда и злости.

- Может тебя в карцер?

Засмеялся.

- Только если наедине с тобой, сладкая.

Открыла папку и швырнула несколько фото убитой девушки на стол. Он опустил на них взгляд, замер. На лице ни одной эмоции, но я знаю, что внутри него сейчас поднимается буря.

Схватив самый верхний документ, начинаю зачитывать его. Это заключение суд мед эксперта по результатам вскрытия трупа.

- На теле убитой были обнаружены колото-резаные раны в количестве трех штук. В области живота, чуть правее пупка... – после каждого прочитанного предложение я будто ненароком поднимаю на него беглый взгляд. Смотрю, изучаю его реакцию.  Он неподвижен. Будто изваяние каменное. Сидит и смотрит на фотографии. Будто пытается запомнить рисунки до мельчайших подробностей.

-  Лезвие прошло сквозь верхний изгиб толстой кишки...

Вдруг раздается скрипение. Ножка его стула о пол. Он молчит. Только теперь на меня смотрит. И взгляд его острый, будто то лезвие. Проникающие мне под кожу, желающий сделать больно. Также больно, как и ей тогда.

- Ты можешь молчать, - произношу тихо, прочистив горло. Откладываю в сторону бумаги.

-  Можешь строить из себя крутого, можешь бросать в мою сторону грязные шуточки, но мы ведь знаем правду. Ты убил ее. Зарезал девчонку.  Хладнокровно или из ревности, а может это был просто случай?

А вот теперь в его глазах ненависть. Он смотрит на меня так, будто в любой момент готов броситься и придушить. Подаюсь к нему навстречу, желая раздразнить зверя. Желая увидеть его ярость.

- Ты сядешь, Русаков. А на зоне тебе уж точно не жить. Я ведь не дура. Узнала кое-какую информацию. Есть много людей, которым ты сделал плохо... многие спят и видят, когда смогут встретиться с тобой. А ты встретишься, это я тебе обещаю. И никто тебе не поможет, даже твоя правая рука Белицкий.

Вижу как он застывает в удивлении. А вот это чистая десятка! Я поймала! Поймала его!

- Его же отпустили, да? – поднимаюсь со стула и усаживаюсь прямо на стол, смотрю на него сверху вниз. Наконец-то мы поменялись местами. Теперь я – коп. А он гребаный кусок дерьма.

- Отпустили его сразу, как ты попал за решетку.

Он щурится. Вижу, как на лбу проступают морщинки.  Продолжаю давить.

-  Неужели Белицкий и сдал тебя, Шторм? И как же ты не видел Иуду? Как не распознал предателя среди приближенных лиц?

Я знала, что попала в цель. Но на этот раз Русаков смог собраться.