— Коцитцы схватили тебя не случайно, барышня. За тобой ведётся охота. И, боюсь, мои земляки, освобождая нас, увидели твои фокусы. Они захотят свести с тобой знакомство. Твой красивый огонёк станет их украшением. И ты никогда не сможешь вырваться из их плена, если попадёшься к ним.

— Я никогда не стану их украшением, — мертвенно отозвалась Акме. — Приговором, смертью — да, но не украшением.

— Как знать… Хочешь, чтобы я рассказал о себе?

— Мне всё равно, — без интонации произнесла Акме, чувствуя, как глубокое и ровное дыхание Августы умиротворяет и её.

— В богатых семьях нынче не учат манерам? — оскорблено фыркнул Сатаро.

Целительница не ответила.

Тогда саардец молча улёгся спиною к ней, и вскоре дыхание его стало спокойно, а Акме так и осталась сидеть с открытыми глазами, ничего не чувствуя, ни о чем не думая.

Сатаро разбудил всех под вечер. Сумерки родонитовой вуалью накрыли лес. Птицы затихли, затих и ветер, лишь костёр их вновь весело потрескивал, а саардец возился с ним и с новыми тушками кроликов.

— Поужинаем и отправимся в путь, — грубовато заявил тот.

— А куда мы идём? — спросила Августа.

— Пока подальше от Кура. В сторону Полнхольда. Первой же деревни. Я не местный.

— Ты решил не возвращаться в Саарду? — спросила Акме, внимательно поглядев на него.

— Полнхольд ближе Саарды. Нам всем нужна помощь и кров над головой.

Они поспешно поели, набили карманы яблоками и ягодами и направились дальше.

Бывшие узники Кура прошагали полночи. Тьма обрушилась на них, когда поблизости не оказалось ни леса, ни рощицы, а они, оставшись без костра, решили переночевать в небольшом овраге.

Небо было увешено миллионами безмятежных звёзд, и Акме, прижимая к себе озябшую Августу, морщилась от боли в боках.

— В Саарде у тебя остались родные? — спросила она.

Сатаро пробормотал:

— Не всё ли равно теперь? Домой мне путь отрезан.

— Почему?

— Я не желаю, чтобы родные мои знали, как растерзали они меня.

— Но семья твоя страдает, Сатаро. Сколь долго оплакивали они тебя.

— У меня ещё два брата. У них — жёны и дети. А у меня теперь это уродливое лицо.

— Ты молод, ты ещё можешь завести детей. Думаешь, они не примут тебя из-за твоих увечий? Они не так уж страшны. Вернись к семье.

Сатаро вздохнул, никак не отреагировав на слова девушки.

— Но как ты оказался в Коците?

— Я держал путь свой в Мернхольд по делам. Они поймали меня, когда я пересекал Кандох.

— Тебе нужно раздобыть коня для возвращения и немного денег. Быть может, в Полнхольде найдётся работа для тебя? Что ты умеешь?

— Мне более нигде не найдётся работы.

— Ты за этим вырвался из лап смерти? — тихо спросила Акме. — Причитать и сожалеть?

— Они изуродовали мне душу, рвали на мне мясо. За два месяца на глазах моих они изнасиловали, искалечили, убили столько, что даже во сне я не могу забыться. Они все являются мне каждую ночь, будто это я убил их…

— Со временем это пройдёт, особенно среди родных и близких. Возьми себя в руки. Живи!

Сатаро молчал. Затем сменил тему, обращаясь к Акме:

— Куда ты денешь девчонку, если тебе нужно в Кунабулу?

Акме вздохнула и прошептала:

— Я не знаю, Сатаро. Не могу взять с собой, ибо этим убью её. Довольно настрадалась она, мои же страдания и путь мой продолжаются. Но мне некому оставить её, посему я хотела попросить вас взять её с собою. Позже я найду вас и заберу её.

Сатаро засмеялся, и от смеха этого у неё побежали мурашки.

— Скинуть девчонку на меня и сбежать! — рявкнул тот. — Хороша идея, барышня. Но куда я дену её?!

— Если вы на время обоснуетесь в Полнхольде или вернётесь в Саарду…

— Вижу, ты всё решила за меня! А что будет, если ты умрёшь в Кунабуле?

— Августа останется с тобой, — последовал ответ, и Сатаро зло усмехнулся:

— Возись с нею сама.

— Неужели не жаль тебе ребёнка? — потрясённо выдохнула Акме. — Ее родители убиты, она осталась одна, а я должна идти в Кунабулу. Чем же ты займёшься?

— Какое тебе до этого дело? Ищи брата своего и оставь девчонку с кем-нибудь из тех, кто шёл с вами в Кунабулу.

— Как же я найду его теперь? — потеряно прошептала Акме. — Я даже не найду следов его, а если найду, то не смогу догнать…

Сатаро негодующе промолчал.

— Акме, пойми, — наконец, проговорил он, тихо и надрывно, — нет во мне более тяги к жизни. Что станется с нею, если со мною случится беда?

— Я не могу взять её, покоряясь необходимости. Кунабула — поле боя. Ты не можешь взять её, покоряясь своей трусости и эгоизму.

— Тебе ли осуждать меня за эгоизм? — воскликнул Сатаро, не понижая голоса. — Ты можешь, ты должна отказаться от Кунабулы. Брат твой же не пришёл за тобою, стало быть, справится и без тебя!

Акме оскорблено зашипела, но сдержала гнев, ибо Августа, зашевелившись, проснулась.

Девушка обняла ребёнка и, покачивая, начала убаюкивать, с трудом сдерживая нахлынувшие рыдания.

— А что, если брат мой мёртв? — глухо пробормотала она. — Что, если их перебили, и я осталась одна?

— Тогда выбирай между ребёнком и своим долгом! Спасла её, так, будь добра, позаботься о ней и подари ей будущее! И, прошу тебя, не надо слёз. За полгода я вдоволь наслушался рыданий…

— Мерзавец… — с презрением рыкнула Акме, вспыхнув. — Поскорей бы пути наши разошлись!

Сатаро молча отвернулся и уткнулся лицом в траву.

Сон её прорезал дикий крик, и Акме в ужасе подскочила.

Бескрайние поля накрыло молочно-белое полотно предрассветного тумана. Сатаро метался на траве, постанывая и рукою закрываясь от тусклого неба. Глаза его были закрыты. Его мучили кошмары.

— Сатаро! — выдохнула проснувшаяся Акме, подскочив к нему, тряся за плечо. — Проснись!

Распахнув глаза, мужчина долго и непонимающе смотрела на девушку. Лоб его покрыла испарина, несмотря на промозглый холод, а из глаз текли слёзы.

— Очнись, — мягко говорила она, гладя лицо его и волосы. — То был сон…

— Они мучили меня, — шептал он, трясясь, испуганно, истерзано. — Смеялись надо мною. Резали меня… Я видел всех, кого убили они на моих глазах …

— Чего они хотели от тебя?

— Они пришли за мною…

— А мы с тобою их прогоним. И более они не придут.

Сатаро, глубоко вздохнув, очнувшись окончательно, положил тяжёлую голову свою ей на колени и прошептал:

— Они приходят за мною каждую ночь с тех пор, как я оказался в Коците. Я не могу спать. Я вижу