Шрифт:
Закладка:
– Тьфу! – отбрасывая в сторону руку Риты, воскликнул он. – Еще и сердце на каждый ноготь прицепила! От безделья все!
– Писк моды! – сказала Рита.
– Папенька, красиво, да? Я тоже так хочу! – не унималась Настена.
– Ох, устал я от вас, – сказал Хохряков. – Сил нет совсем. И вообще поздно уже, спать пора.
– Ой, папенька, а мне интересно! Давайте еще поговорим!
– Поздно, Настюша. Мне вставать рано. Я думаю вот что. Скорей всего, не упыри это. А кто на самом деле – понять не могу. И ведь они, черти, не говорят ничего! Что с ними делать – не разберусь! Не выгонишь же их в ночь в такую погоду! Не по-людски это. Как думаешь, Настена?
– Не знаю папенька… Я бы выгнала. На что нам они?
– А я не могу. Ладно, пусть до завтра здесь побудут, по хозяйству Дуняшке помогут.
– Ой, можно поверить, что они что-то умеют! – подала голос Дуняшка.
– Вечером определюсь, что с ними делать, – продолжал Митрофан Ильич. – Может сдам приставам, да и дело с концом. Слышь, парень, звать-то тебя как?
– Никитос. Ой, то есть. Никитой.
– А цаца эта, – Хохряков показал взглядом на Риту, – кто тебе будет?
Никита хотел сказать, что одноклассница, но подумал и ответил:
– Сестра. Рита.
– Хм… Совсем не похожи. Ты-то хоть нормальный, а эта – длинная, как жердь… Ну да ладно. Буквы-то хоть знаете?
– Знаем! – теперь уже враз ответили Никита и Рита.
Хохряков с сомнением покачал головой.
– А вот мы сейчас проверим! Дунька, принеси-ка газету. Ну, последнюю, которую вчера из города привезли!
Хохряков развернул перед Никитой первую страницу.
– Читай! – приказал он. – Можно и по слогам.
От Никиты не укрылся презрительно-высокомерный взгляд Настены.
– Зачем по слогам? Я и так могу!
Хохряков недоверчиво взглянул на него. Потом сказал:
– Ну так давай! Читай, что за газета, когда издана! Вот тебе последний номер, сам еще не открывал.
– Областные ведомости, – начал Никита и тут же запнулся, – Май, 1916 года. Что? 1916? XX век, что ли?
– А ты, небось, думал, что XXI? – захохотал Хохряков.
Настена сказала:
– Надо же, ничего не соображают!
Хохряков развернул газету.
– Читай вот здесь, – он ткнул пальцем толщиной с сардельку в одну из строчек.
– Вчера на сцене городского Мариинского театра былъ показанъ спектакль «Ревизоръ» Н. В. Гоголя. Зрители приветствовали столичную труппу артистовъ бурными аплодисментами.
– Хм… неплохо, – произнес Хохряков. – Читать и вправду можешь. Я думал, что так, языком болтаешь. А кто такой Гоголь знаешь? Ах да, ты же книгу у меня спер. Прочитал хоть?
– Конечно, прочитал. Только не эту. У меня своя есть. Дома. Личная.
– Хм… Видать, из богатеньких. Книга дома есть личная, а у меня спер.
– Да не брал я у вас никакой книги!
– Ладно, что написал Гоголь-то?
Хорошо, что к «Ночи в библиотеке» Екатерина Александровна заставила их не просто выучить название произведений, но и все перечитать. Поэтому Никита без труда перечислил:
– «Вечера на хуторе близъ Диканьки», «Тарас Бульба», «Вий», «Шинель»…
Хохряков потрясенно смотрел на Петьку. Потом спросил, показывая на Риту:
– А фифа эта тоже читать умеет?
– Еще как!
– Нет, папенька, проверь, проверь ее, – послышался голос Настены, – сдается мне, что врет…
– Да вряд ли. Хотя, Настена, если хочешь, проверь сама.
Рита к этому времени незаметно сбросила с ног туфли и стала на десять сантиметров ниже. Хохряков пристроился рядом – теперь они были одного роста.
Настя ткнула пальцем в заголовок «Криминальные новости».
– Читай!
– «Упыри выходятъ из могилъ».
– Господи! – сказала Настена и перекрестилась. – Это правда, папенька?
– Сейчас узнаем. Отсель читай! – приказал Хохряков.
– …В последнее время участились случаи, когда упыри, или, как ихъ еще называютъ, вурдалаки, выходятъ по ночамъ из могилъ и устремляются в знакомые имъ места. В населенныхъ пунктахъ то тамъ то тутъ слышится леденящий душу смехъ, который иначе как сатанинским не назовешь…
– Все, хватит, – недовольно сказала Настена, вырвала у Риты газету, отбросила ее в сторону и, как и Дунька, поджала губы. И пробурчала: – Страшнющая, а читать умеет! Надо же! И все же, папенька, не вурдалаки ли это? Странные они какие-то! Видишь же, ненашенские!
– Точно – ненашенские! – подхватила Дунька.
– Цыц! – прикрикнул Хохряков. – Ненашенские – да. Вурдалаки – нет. Боль они чувствуют, в зеркале отражаются! Я проверил. И Дунька видела. Потому я решил – останутся у нас до вечера. Посмотрим, как вести себя будут. Если окажется, что из-за них такое со скотиной-то…
– Из-за них папенька, из-за них! – горячо воскликнула Настена. – Больше не из-за кого!
– Так что, Дунька, – продолжал Хохряков, – распоряжайся ими по своему усмотрению. Цацу эту на кухню определи, Никита пусть стайки чистит, если умеет, конечно, и тебе помогает. Да и переодеть их надо. Фифе-то свое дай, а вот этому…
– Может, папенька, от скотника что осталось? Ну, которого, говорят, в живых нет? То ли убили, то ли…
– Вот, точно! Подойдет! Тот, конечно, повыше будет, поширше, но ничего…
– Стойте, я сейчас! – сказала Дунька Рите с Никитой, когда Хохряков с Настеной поднялись по лестнице. – Кровати вам приготовлю. Одежу найду. – И снова недовольно поджала губы. – Свалились на мою голову, носись теперь с вами! И так работы невпроворот, еще и вы! Зачем только Митрофан Ильич оставил вас здесь? Да и вообще, кто вы такие – непонятно! Откель взялись?
– Да сколько можно говорить – квест это, игра! – рассердилась Рита.
– Мы сами не знаем, как попали сюда! – сказал Никита.
– Ой, перестаньте, такого не бывает, – оборвала его Дунька. – Ладно, ждите, скоро приду.
Мерцающее пламя свечи исчезло в глубине коридора. Большая гостиная погрузилась в темноту. Никите стало не по себе.
– Надо же, какая злющая, – послышался голос Риты. – Заметил?
Никита кивнул, как будто бы в темноте это можно было увидеть.
– Вот кто настоящий вампир, – продолжала Рита. – Или как они их называют – упырь. Зомби – по-нашему. Чувствую, так оно и есть.
Никита ничего такого не чувствовал. Его захлестнула тревога.
