Шрифт:
Закладка:
— Эй, передовик, может передохнешь слегка? — окликнула меня Ву Хо.
— Да некогда отдыхать-то, — откликнулся я, жадно дыша, но, сделав все-таки перекур, воткнул в снег лопату и подошел к беседующим друзьям.
— Ну чисто жеребец после скачки, — озорно подмигнула мне Ву Хо, выуживая из сумочки пачку с сигаретами.
— Мы все еще под окнами первого подъезда возимся, — проворчал я, не оценив прикол. — И до нашего четвертого еще минимум час пробиваться через эту снежную лавину придется.
— Ну, может, пакет ветром зашвырнуло поближе к началу дома? — предположила девушка, прикуривая тонкую сигарету от красивой откидной зажигалки. — Тогда до него уже скоро докопаетесь.
— А, может, наоборот, — покачал я головой, — улетела дурман-трава наша в сторону дальних подъездов. И, чтоб добраться до нее, придется весь двор от снега избавлять. Тогда до четырех можем не успеть… Потому, нечего тут лясы точить. Давайте, присоединяйтесь… — Не дожидаясь ответа, я вернулся к полутораметровому сугробу, снова ухватился за лопату и продолжил кидать снег.
— Ну-ка, ну-ка, чего это у тебя там за зажигалка-то? — оживился, меж тем, за моей спиной оставшийся прохлаждаться возле сестры Ва Гонь.
— Отвали! — фыркнула на брата Ву Хо.
— Понятно теперь, чем ты там так долго занималась… Слышь, Бин Сань, она, вместо того, чтоб картонку, как договаривались, по округе искать, в объедках помоечных рылась. Пачку сигарет, которую я утром в мусорку выбросил, разыскивала.
— Какой же ты все-таки мерзкий, братец!
— Нормально! Она там в дерьме копалась. А я типа — мерзкий?.. Где картонка обещанная, Ву Хо.
— Да я так подумала: что не женское это дело снег ворочать, тем более неуклюжей картонкой. Вон, у вас вдвоем как лихо получается. Я буду лишь мешаться под вашими лопатами.
— Э-э, систер! Это че такое сейчас началось-то? Ты че, типа, так намекаешь, что сливаешься?
— Ну, типа того.
— Да блин, Ву Хо, че за подстава?.. Нет картонки, так давай по очереди с тобой одной лопатой снег швырять. А то это Бин Сань у нас боров двужильный, а у меня, между прочим, уже спину пипец как ломит, и руки отваливаются.
— Сам, братик. Сам, сам, сам!
— Ну, Ву Хо, так не честно!
— Давай-давай, иди, помогай другу. А то он, вон, один за всех пашет. Даже как-то неловко. Ладно я — девочка, но ты-то Ва Гонь… Ты мужчина или тоже слабый пол?
— Вот и договаривайся после этого с тобой… — заворчавший Ва Гонь, вернулся-таки тоже к высоченному сугробу и, выдернув свою лопату, стал помогать мне разгребать снег.
— Ну извини, братик. Мне подружка позвонила. У нее там проблемы серьезные, попросила срочно приехать, помочь разобраться, — стала объясняться с нашими работающими спинами, оставшаяся ни у дел Ву Хо.
— А наша с Бин Санем проблема тебе, значит, уже побоку? — фыркнул обернувшийся к сестре Ва Гонь.
— Да ну что ты такое говоришь! Нет, конечно, — заверила его Ву Хо. — Я обязательно вернусь до четырех часов. И если вы к тому времени не отроете из снега пакет, я обязательно поддержу вас в разговоре с этим бандитом…
— Слышь, иди уже, а! — развернувшись, шикнул я на болтушку. — Отвлекаешь!
— Ладно-ладно. Удачи, мальчики. Все, я уже убежала…
Глава 14
Через примерно полчаса после ухода Ву Хо, когда мы с Ва Гонем совместными усилиями расширили очищенную от снега площадку где-то до середины окон второго подъезда, у нас неожиданно появились зрители.
— Гляди-ка, брат Бы Дай, жирный с дрищом в нашем дворе посмели без спросу кидать лопатами наш снег, — раздался за спиной вдруг развязный голос какого-то душного типа.
— Вижу, брат Че Ный. Такого вопиющего хамства нам никак невозможно стерпеть, — вторил товарищу говнюк номер два, смешно растягивая гласные и миксуя таким макаром свою речь с пчелиным гуденьем.
— Определенно, брат Бы Дай, два придурка снова нарываются на серьезную трепку.
— Согласен, брат Че Ный. И я уже достал даже телефон, чтобы заснять очередную серию нашего воспитания задротов.
— Ребята, ну что мы вам сделали-то? — плаксиво заканючил вдруг Ва Гонь и, прекратив работу, повернулся к изгаляющимся сзади уродом. — Мы же наш общий двор от снега очищаем, где ваши родители живут. Общественно полезным делом занимаемся…
Заинтригованный начавшимся цирком, я тоже оставил лопату в сугробе и развернулся.
— Дрищ, заткнись, — фыркнул один из пары крепко сбитых азиатов примерно наших лет, в одинаковых серых штанах, шапках, ботинках и пуховиках. Судя по голосу, звали этого ушлепка Че Ный. И чуйка подсказывала мне, что фамилия у этого персонажа скорее всего насквозь цыплячья: какая-нибудь Ко. Потому как, с добавлением опущенных (для благозвучия, вероятно) в двух местах эн, получающаяся тогда характеристика ушлепка: конченный, на все сто соответствовала манерам говнюка.
— На колени, шелудивые псы, и прощения оба просите, живо! — иерихонской трубой прогудел ушлепок номер два, сверкающий направленным на нас телефоном в руках (оператор, блин, недоделанный). Имя этого ушлепка, из-за частого обращения к нему товарища, было уже мне известно: Бы Дай. О фамилии же приходилось снова лишь догадываться. Но и в этот раз на помощь мне пришла интуиция, подкинув идейку, что фамилия говнюка, как у всегда на все согласного статиста — то бишь За. Ведь получающееся тогда «забыдай», после незначительной коррекции центрального звука, весьма гармонично сочеталось с его бычьим видом и тягучим голосом.
— И тогда мы с братом, возможно, не станем сегодня наказывать вас слишком строго, — подхватил за «иерихонской трубой» конченный.
— Возможно, — с важным видом прогудел забодай.
И оба ушлепка, весьма довольные своей тупой издевкой, дружно расхохотались.
Ушастый придурок рядом и впрямь грохнулся перед спортсменами на колени и, низко кланяясь им, стал нести какаю-то чушь про то, что мы не хотели, мы не знали, мы больше не будем…
— Жирный, а тебе особое приглашение что ль надо? — нахмурился, наблюдая рассинхрон в действиях своих жертв, самый сообразительный в паре говнюков конченный.
— Дозволь мне, брат Че Ный, произвести с остолпом воспитательную беседу, — прогудел забодай.
— Разумеется, брат Бы Дай, будь так любезен, — кивнул товарищу конченный, принимая из его рук наведенный на меня телефон.
— Бин Сань, ты чего? — зашипел на меня отбивающий на коленях поклоны Ва Гонь. — Это ж послушники из школы, при храме боевом.
— И че? — фыркнул я в ответ.
— Да то! Каждый из них по десятку таких, как мы играючи размотает. Прекращай геройствовать и…
— Таких, как ты, может, и по два десятка, — перебил я трусливый скулеж.
— Эй, ничтожества, о чем это вы там раскудахтались? — снова загудел надвигающийся на меня спортсмен.
— Пасть захлопни, воняет, — парировал я, без тени сомнения шагнув навстречу говнюку…
Ну что сказать? Боевая подготовка у забодая определенно имелась, и вполне достойная. Еще года три назад, возможно, я и уступил бы этому бойцу в концентрации и, соответственно, скорости принятия решения. Но с моим текущим опытом боев в ринге и отлично растянутым и разогретым, словно специально для боя, телом толстяка, я играючи поднырнул под его эффектно исполненную вертушку, и коронной двойкой тут же «выключил свет» чересчур самоуверенному противнику, никак не ожидающему такого проворства от неуклюжего казалось бы толстяка. В этот раз я не сдерживал силу наносимых ударов, и грамотно использованное усиление в виде стокилограммовой туши Бин Саня превратило каждый мой кулак в кузнечный молот, толстые же зимние перчатки на руках уберегли негодную для боя нежную кожу кулаков от болезненных ссадин.
— Это че сейчас было? — охренел оставшийся вдруг в одиночестве конченный, наблюдая за товарищем, без движения застывшим на расчищенной от снега площадке, уткнувшись побитой мордой в лед, нокаутированным после первого же обмена ударами.
— Как это?.. — вторил ушлепку с заснявшим короткометражку телефоном ушастик, по-прежнему стоящий на коленях за моей спиной.
— Это бокс был, — ответил я на первый вопрос и продолжил, обращаясь к ушлепку: — Забирай это свое говно, и валите нахрен отсюда!
— Ах ты, псина шелудивая! — ожидаемо тут же пошел пятнами конченный, лихорадочными
