Шрифт:
Закладка:
Если избиратель подозревает политика в том, что он дает обещания просто для того, чтобы получить его голос, он презирает его; но если обещания не выполняются, он может отвергнуть его. Я считаю, что партии и выборы - это нечто большее, чем соперничающие списки разнообразных обещаний, и если бы это было не так, демократия вряд ли заслуживала бы сохранения [выделено в оригинале].
После возвращения Консервативной партии к власти при Хите в 1970 году Тэтчер впервые вошла в кабинет министров в качестве государственного секретаря по вопросам образования и науки. Она сразу же вызвала споры, отчасти из-за интенсивности ее темпов. Пытаясь перенаправить средства на более перспективные инвестиции в образование в других местах, она сократила раздутые бюджеты - в том числе, печально известную программу бесплатного молока для детей младшего школьного возраста, за которую она получила прозвище "похититель молока". Она также отменила попытку лейбористов обязать закрыть грамматические школы и помогла принять законодательство о свободном рынке, чтобы сделать научные исследования более конкурентоспособными.
Однако готовность Хита отступить перед консенсусом статистов оставила Тэтчер разочарованной. Убедившись в несостоятельности экономического статус-кво, она обратилась к друзьям из Института экономики, аналитического центра свободного рынка, которые познакомили ее с трудами Фредерика Бастиа, Ф. А. Хайека и Милтона Фридмана. Такое самообразование в области экономики было бы впечатляющим интеллектуальным подвигом для любого человека, а для состоявшегося политика среднего возраста - тем более. Между тем, что касается внешней политики, инстинкты Тэтчер также шли вразрез с приоритетом Хита, отдававшего предпочтение Европе, а не тесным отношениям с США. Признав их фундаментальные различия, она ждала, пока Хит проиграет всеобщие выборы в октябре 1974 года, чтобы бросить ему вызов в борьбе за лидерство в партии.
Решение Тэтчер выдвинуть свою кандидатуру, учитывая ожидания, что она почти наверняка проиграет, стало заметным проявлением мужества и убежденности. Консерваторы, в которых долгое время доминировали патриции, удивили не только себя, но и весь западный мир, избрав ее своим лидером в феврале 1975 года. Партию Уинстона Черчилля, Энтони Идена и Гарольда Макмиллана теперь возглавила дочь бакалейщика.
Несмотря на новизну избрания Тэтчер, все ожидали, что ее пребывание на посту президента окажется недолгим. Будучи советником президента Джеральда Форда по национальной безопасности, я вряд ли был невосприимчив к этому общепринятому мнению. В мае 1975 года я подчеркнул полномочия зятя Уинстона Черчилля, Кристофера Соамса, который, по моему мнению, мог стать "большим лидером консерваторов" в будущем. Мой прогноз в отношении нынешнего лидера был менее позитивным: «Я не думаю, что Маргарет Тэтчер продержится долго».
Если мои суждения о ее перспективах были не слишком проницательными, то оценка ее характера оказалась более устойчивой. Впервые я встретил Тэтчер в 1973 году, во время ее пребывания на посту министра образования. Встреча произошла по настоянию моей будущей жены, Нэнси Магиннес, которая в связи с исследованием в области образования, которое она готовила для губернатора Нью-Йорка Нельсона Рокфеллера, консультировалась с Тэтчер. Впечатленная, Нэнси предложила мне провести собственную встречу.
Моя просьба натолкнулась на серьезное сопротивление со стороны Хита, который в то время был на пике своих усилий по отдалению Великобритании от Соединенных Штатов. Тем не менее, мне удалось организовать встречу под эгидой друга. Я встречался с Тэтчер еще раз в конце 1973 года и в феврале 1975 года, через несколько дней после того, как она обошла Хита и стала лидером партии.
С первой же встречи жизненная сила и целеустремленность Тэтчер прочно закрепили в моем сознании ее представление о лидерстве. Почти все другие политики той эпохи утверждали, что для победы на выборах необходимо захватить центральную позицию. Тэтчер не соглашалась. Такой подход, утверждала она, равносилен подрыву демократии. Поиск центра - это рецепт пустоты; вместо этого различные аргументы должны сталкиваться, создавая реальный выбор для избирателя.
Еще одним событием, которое помогло сформировать наши развивающиеся отношения, стал визит Тэтчер в Вашингтон в сентябре 1977 года. Отношение президента Джимми Картера к большим или малым консерваторам напоминало отношение Никсона к лейбористской партии. Соответственно, отношение Картера к приезжему лидеру Консервативной партии было корректным, но отстраненным. Советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский посоветовал Картеру "сослаться на плотный график" и отказаться от встречи с Тэтчер; Картер согласился. В результате к ней отнеслись с меньшим вниманием, чем она ожидала, учитывая ее собственные теплые чувства к Соединенным Штатам.
Однажды вечером мы с Нэнси пригласили Тэтчер на ужин вместе с ведущими вашингтонскими деятелями обеих партий, и это неформальное событие задало тон нашим будущим встречам. Став премьер-министром, Тэтчер обычно приглашала меня на частные беседы (к тому времени я уже не занимал должность) для обмена мнениями по международным вопросам - или просто для перепроверки преобладающих взглядов ее министерства иностранных дел. Если присутствовали другие люди, то это обычно был близкий помощник; чиновники кабинета министров редко приглашались на наши встречи. С 1984 года ключевой фигурой на этих встречах был советник Тэтчер по вопросам внешней политики Чарльз Пауэлл, один из тех государственных служащих, которым Британия обязана своим величием. Высокоинтеллектуальный, самодостаточный и не показной патриот, Пауэлл был переведен из Министерства иностранных дел после выдающейся дипломатической карьеры, которая привела его в Хельсинки, Вашингтон, Бонн и Брюссель. Он стал другом Тэтчер на всю жизнь и поддерживал ее в трудный период отставки.
Вскоре после того, как Тэтчер стала лидером Консервативной партии, она изложила свои мысли на встрече со мной за традиционным английским завтраком в Claridge's. Внятная и вдумчивая, она ясно дала понять, что ее амбиции были направлены не на что иное, как на преобразование страны. Она стремилась сделать это не путем поиска некой туманной середины, а путем формулирования программы, которая заставит эту середину смотреть на вещи так же, как она. Ее риторика и политика должны были составить подлинный контраст с устоявшейся традиционной мудростью, которая, по ее мнению, обрекала Британию на стагнацию. Затем, после победы на следующих выборах, она проведет фундаментальные реформы, чтобы преодолеть общепринятую мудрость, доктрину самоуспокоенности и преобладающую пассивность в отношении разрушительных последствий инфляции, силы профсоюзов или неэффективности государственных предприятий.
Для Тэтчер не существовало ни священных коров, ни тем более непреодолимых препятствий. Любая политика подвергалась тщательному анализу. Она утверждала, что консерваторам недостаточно отшлифовать неровные края социализма; они должны свернуть государство, пока экономика Великобритании не потерпела
