***

— Отец, хочешь, я тебя охранять буду? Вижу, ты кого-то опасаешься.

Феанаро осмотрелся. Во дворе было несколько эльфов, занятых своими делами, никто, вроде бы, не обращал на хозяев крепости внимания.

— Мстишь, — злость снова зажгла огонь в потухших глазах Феанаро. — Не думай, что твоя маска учтивости обманет меня. Я вижу сквозь неё!

— Я не планировал обманывать тебя. Я лишь считаю, что быть вежливым правильно.

— Ты путаешь вежливость и лживость, сын. Не пытайся играть со мной!

Нельяфинвэ устало посмотрел на шпиль ближайшей башни. Не то. Надо переделать.

— Хочешь видеть меня без маски? — вопрос прозвучал непроизвольно, и Майтимо сразу же пожалел о сказанном.

Феанаро внимательно посмотрел в глаза сына, но на этот раз без вызова, проницательно.

— Твоя маска — намордник. Ты прав, лучше не снимай.

***

Выслушав брата, Туркафинвэ широко раскрыл глаза, а потом, хлопнув Нельяфинвэ по плечу, рассмеялся.

— Как мило вы побеседовали! Пример идеальной семьи!

— Мне тоже понравилось, — улыбнулся Майтимо. — Но повторять не хочу.

Примечание к части Песня К. Комарова "Сияй"

Две проблемы

В раскалённые недра горы, называемые кузницами Вала Ауле, никогда не допускались эльфы, и долгое время запрет носил священный характер — раскалённым рекам и озёрам придавалось магическое значение, умаляющее достоинство простых аманэльдар, надумавших себе, будто не заслуживают происхождением посещение сокровенных подземелий.

Однако всё изменилось, когда подобный запрет — спускаться в шахты — оказался объяснён простой опасностью для жизни: под толщей почвы темно, а если осветить туннель огнём, может произойти взрыв. С изобретением холодных светильников шахты стали доступны для эльфов, а Феанаро получил новый повод гордиться собой, разрушив с помощью науки очередное глупое суеверие.

С кузницами мастер хотел поступить схожим образом, и примерно представлял, как этого добиться, однако создать жароупорные материалы для защиты тела и фильтрующие ядовитый воздух маски не удалось. Теперь же работа над подобными проектами и вовсе встала, поскольку Феанаро Куруфинвэ запретил в его отсутствие продолжать начатые им исследования, а также браться за новые, опираясь на перводомовские наработки.

Недовольные таким положением вещей эльфы стали задавать неудобные вопросы Валар и просить разобраться в ситуации.

***

В огромных ёмкостях из материала, состав которого эльфам не раскрывался «за ненадобностью», прямо в лаве смешивались и обогащались уникальные сплавы — их невозможно было получить при меньших температурах. Вала Ауле, чёрно-красной фигурой возвышаясь над огненной рекой, прервал пение, напоминавшее рокот бушующего потока, и обернулся не подошедшего помощника.

— Остались нерешённые вопросы? — сухо поинтересовался Творец Гор.

— Две проблемы, — Майя Курумо посмотрел на пузырящийся белый металл. — Учитывая, что без Феанаро вся работа затормозилась, а его сын и тем более внук ничего не решают, только приезжают поработать, выходит, что мы устранили Феанаро и теперь, воспользовавшись ситуацией, возьмём его труды, учеников и мастеров себе, как это было изначально. Кто-то согласен и даже рад, но в таком случае выходит, что Феанаро прав, и Валар хотят сами править эльфами. Значит, короли и другие лидеры аманэльдар не имеют реальной власти, вопреки изначальному договору, что Айнур для Детей Эру — учителя и защитники, а властвуют над Народом Звёзд их собратья. Это не те отношения, к которым мы стремились, Владыка. Вот одна проблема из двух. Вторая в том, что эльфы, обучающиеся у нас, стали говорить, будто в случае некоей провинности не получат защиту или хотя бы обыкновенную поддержку учителя перед другими Валар. Значит, доверия между нами быть не может. Ещё немного, и нас открыто обвинят в обмане, утаивании, тирании и чём-нибудь столь же неприятном. Лично мне всё равно, что думают про меня аманэльдар, но я понимаю, какие последствия могут иметь подобные переосмысления.

— Пусть ко мне приходят те, кому интересно моё искусство, — отрезал Ауле. — Пусть создают украшения для себя, домов, садов, фонтанов. И если какой-нибудь эльф попросит моего разрешения что-то делать, я не стану выяснять, позволял это Куруфинвэ или нет. А его дружки, хозяйничающие в библиотеке и обсерватории, меня не интересуют ровно до тех пор, пока не придут на мою территорию.

— Менелдил отправил Раниона с посланиями в Форменоссэ, а потом заявил, что Феанаро подумывает остаться на севере, но для этого потребуется перенести всё необходимое в горы, а дело это непростое и не быстрое.

Котлы забурлили сильнее, огненные фигуры поднялись из лавы и поставили ёмкости на твердую землю около Вала.

— Пустые разговоры, — отмахнулся Ауле от слов помощника.

— Я не был бы столь уверен, — Курумо посмотрел на освещённые огнём недр своды, на которых игра теней создавала причудливые образы, — Рианаро говорил, что большинство проектов изгнанника продолжают делаться, но с условием — каждый шаг должен быть согласован с Куруфинвэ лично, ведь невозможность жить в Тирионе никаким образом не отстраняет мастера от его работы. Поэтому кузнецы, ювелиры и исследователи могут лично ездить в Форменоссэ, либо…

— Да, остаться там. Я не против. По сути это переселение ничего не изменит.

— Вот именно, — кивнул Майя. — А это означает, что изгнание Феанаро не имеет смысла.

***

Нолофинвэ посмотрел в окно на залитый серебром Телпериона сад, покачал головой и обернулся на постель.

Анайрэ спокойно спала полураскрывшись, и небесно-голубой шёлк едва касался белоснежной бархатистой кожи эльфийки, ничего не пряча от глаз супруга. Однако тяжёлые мысли заставляли устремлять взор вовсе не на желанное притягательное тело, а в волшебно-сияющую пустоту, туда, где вдалеке белела священная гора Таникветиль.

Никогда ранее ощущение связанных рук не было настолько мучительным. Король-наместник вспоминал свои планы в мечтах о троне, и понимал, что даже тогда, в статусе принца, вечно преследуемого предвзятым мнением Первого Дома, чувствовал себя гораздо свободнее, нежели сейчас.

Да, Феанаро нет в Тирионе, но его помощник Эртуил с завидным рвением мешает всем и каждому, кто имеет несчастье обмолвиться о малейших продвижениях в любом деле.

Нолофинвэ сжал кулаки.

Население города неумолимо росло, и это было прекрасно, однако внезапно оказалось, что проект Тириона принадлежал другу нолдорана Финвэ —