и регентом королевства был назначен Йорк. Когда Генрих VI оправился, власть вернул себе Сомерсет, который был обвинен Йорком и заточен в Тауэр и которого королева поддерживала с чрезвычайными энергией и смелостью.

Йорк тотчас поднял оружие и, поддерживаемый графами Солсбери и Уорвика, главами сильного рода Невилей, с отрядом в 3 тысячи человек приблизился к Сент-Олбансу, где расположился лагерем Генрих VI. Успешное нападение на город сопровождалось смертью Сомерсета, а возврат болезни короля привел к возобновлению протектората Йорка. Выздоровление Генриха VI снова восстановило преобладание дома Бофоров, и после временного примирения обеих партий война началась опять: Йорк с двумя графами подняли свое знамя при Ледлоу. Король быстро двинулся на мятежников, и решительная битва была предотвращена только бегством части войска Йорка и роспуском остальной. Сам герцог бежал в Ирландию, графы — в Кале, а королева созвала парламент в Ковентри и настаивала на их осуждении. Но война была прервана только на время. На следующее лето графы снова высадились в Кенте и, опираясь на общее восстание этого графства, вступили в Лондон под громкие приветствия его граждан. Королевская армия была разбита в упорном сражении при Нортгемптоне (1460 г.), Маргарита бежала в Шотландию, а Генрих VI остался пленником в руках герцога Йорка.

Рождение сына Генриха VI устранило притязания Йорка на наследование престола. Но едва победа предоставила ему высшее руководство делами, как он решился выставить гораздо более опасные притязания, которые давно лелеял в тайне и сознанию которых он был обязан постоянной враждой Генриха VI и Маргариты. Как потомок Эдмунда Лэнгли он был ближайшим наследником только после дома Ланкастеров, но как потомок Лайонела, старшего брата Джона Гентского, он имел преимущество по строгому праву наследования. Нам уже известно, как права Лайонела перешли к дому Мортимеров; через Анну, наследницу Мортимеров, вышедшую замуж за отца герцога, они перешли на последнего. Однако у парламента не было законных оснований ограничивать права старшей линии в пользу младшей, и в постановлении парламента, предоставившем престол дому Ланкастеров, право дома Мортимеров было намеренно обойдено. Принадлежность короны Ланкастерам также свидетельствовала против притязаний Йорка. На наш взгляд, лучшим ответом на них служили слова, произнесенные впоследствии самим Генрихом VI: «Мой отец был королем; его отец также был королем; сам я сорок лет, с колыбели, носил корону; все вы клялись мне в верности как своему государю, и то же делали ваши отцы относительно моего. Так как же можно оспаривать мое право?»

В пользу дома Ланкастеров говорили долгое и спокойное обладание короной, а также чисто юридическое право, данное свободным решением парламента. Но преследование лоллардов, давление на избирателей, военные неудачи, постоянные злоупотребления администрации возмущали народ против слабого и малодушного короля, царствование которого сопровождалось непрерывной борьбой враждующих партий. Насколько беспорядочным было правление, показывало настроение городского населения. Победа при Нортгемптоне была обусловлена восстанием Кента, главного промышленного округа страны. В течение всей последовавшей затем борьбы Лондон и крупные торговые города постоянно стояли за дом Йорков. Преданность Ланкастерам сказывалась только в Уэльсе, на севере Англии и в юго-западных графствах. Нелепо было бы предполагать, что смышленые купцы Чипсайда руководствовались отвлеченным вопросом о престолонаследии или что дикие уэльсцы считали себя защитниками права парламента определять престолонаследие.

Влияние, приобретенное парламентом, подтверждается тем, что герцог Йорк счел нужным созвать обе палаты и предъявить лордам свои притязания в виде прошения о праве наследования. Он утверждал, что его наследственное право не может быть уничтожено ни присягами, ни рядом актов, устанавливавших и подтверждавших право дома Ланкастеров на корону. Бароны приняли прошение с плохо скрытым неудовольствием и надеялись решить вопрос при помощи компромисса. Они отказались низложить короля, но не принесли присяги его сыну и обещали после смерти Генриха VI признать его преемником герцога. Открытое заявление притязаний Йорка тотчас подняло всех сторонников королевского дома, и началась ужасная борьба, получившая название войны Роз, — Белой розы, служившей эмблемой дома Йорков, и Алой розы, бывшей знаком дома Ланкастеров; началась она восстанием на севере, под руководством лорда Клиффорда и на западе во главе с новым герцогом Сомерсетом. Йорк поспешил навстречу северянам с небольшими силами, но отряд его был разбит и сам он убит при Уэкфилде (1460 г.).

Ожесточение междоусобной борьбы выплеснулось на поле битвы: граф Солсбери был повешен, а голова герцога Ричарда, в насмешку увенчанная бумажной короной, говорят, была выставлена на стенах Йорка. Его второй сын, лорд Ретлэнд, на коленях просил пощады у Клиффорда, но отец последнего был первой жертвой битвы при Сент-Олбансе, которой началась борьба. «Твой отец убил моего, — воскликнул свирепый барон, погружая кинжал в грудь юноши, — а я убью тебя!» За этой жестокостью должно было последовать мщение. Старший сын герцога Ричарда Эдуард, граф Марч, поспешил с запада и, разбив отряд ланкастерцев, смело бросился на Лондон. Отряд кентцев под командой графа Уорвика преградил ланкастерской армии путь к столице, но после отчаянной битвы при Сент-Олбансе отступил под прикрытием ночи. Немедленное наступление победителей могло бы решить исход борьбы, но королева Маргарита остановила его, чтобы запятнать свою победу рядом кровавых казней, а грубые северяне, составлявшие ядро ее войска, бросились грабить страну. В это время Эдуард появился под Лондоном. Граждане собрались на его призыв и криками: «Да здравствует король Эдуард!» встретили прекрасного юношу, ехавшего по улицам города. Поспешно было созвано собрание преданных Йоркам лордов, и оно постановило, что принятое парламентом соглашение утратило силу и Генрих VI Ланкастер лишился престола. Но конечный исход борьбы зависел теперь уже не от парламента, а от меча. Прогадав в расчете на Лондон, ланкастерская армия стала быстро отступать к северу, а Эдуард Йоркский так же поспешно бросился ее преследовать.

Обе армии встретились при Таутоне 29 марта 1461 года. Со времен битвы при Сенлаке в Англии не было такого сражения как по числу участников, так и по страшному упорству борьбы. Обе армии насчитывали около 120 тысяч человек. На рассвете, при сильной снежной метели, войска Йорка двинулись вперед, и сражение продолжалось шесть часов, причем обе стороны выказали отчаянную храбрость. В критическую минуту отряд Уорвика поколебался; тогда он на глазах у всех убил своего коня и поклялся крестом своего меча — победить или умереть на поле битвы. Прибытие Норфолка со свежими силами определило исход боя. Ланкастерцы, наконец, начали отступать, река в их тылу превратила отступление в бегство, а бегство и резня продолжались всю ночь и весь следующий день, так как ни одна из сторон не уступала другой. Герольд Эдуарда насчитал на поле битвы более 20 тысяч павших ланкастерцев, и едва