минут он снова услышал чьё-то дыхание в неосвещённом коридоре слева. Теперь оно звучало громче, и Опойоллак в ужасе вглядывался в беспросветные глубины, где с потолка капала невидимая вода. И снова он поспешил за полосой света, которая изгибалась всё дальше и дальше. Опойоллак чувствовал головокружение и клаустрофобию, ему казалось, что он попал в гигантскую подземную раковину из камня. Он бежал, голова его плыла, и внезапно перед его глазами вспыхнул свет. Опойоллак, наконец-то, достиг центра лабиринта.

Полоса света вышла из туннеля и кружилась в куполообразной комнате. Смесь пыли и влаги стекала по её стенам, а с потолка свисали дрожащие капли. Внутри петли света правитель увидел круглый колодец, его обод треснул и покрылся грязью, а с другой стороны колодца, прямо напротив выхода, где остановился Опойоллак, из стены торчал ржавый рычаг.

Поколебавшись, Опойоллак вошёл в комнату. Проход между стенами и колодцем был достаточно широким, чтобы Опойоллак мог добраться до рычага, но он не мог заставить себя заглянуть в колодец. На самом деле он шёл с полузакрытыми глазами, и, дотянувшись до рычага, правитель потянул его вниз.

В течение нескольких секунд Опойоллак не слышал никаких звуков и не видел каких-либо признаков, что от движения рычага что-то изменилось. Затем из глубины колодца до него донеслось громкое клокочущее дыхание.

Опойоллак посмотрел вниз. Глубоко в сером колодце с ржавыми стенками стояла фигура. В тусклом свете Опойоллак воспринимал её как колоссальную версию изваяния, охранявшего вход в подземелье — туловище без конечностей, на котором располагалась плоская голова, как у рептилии, растянутый рот в бессмысленной улыбке. Бусинки грязи струились по лицу статуи, а с её губ свисала паутина. Опойоллак присмотрелся, ему показалось, что на веках статуи лежат тусклые капли влаги. Затем он понял, что это не так: сами глаза статуи открылись и смотрели на него.

Правитель закричал от ужаса и, прижимая руки к стене за своей спиной, начал отступать к выходу. Тут он увидел, что на плечах фигуры в колодце формируются серые почки. Опойоллак находился уже в нескольких шагах от выхода, когда почки внезапно распухли, и из них выскочили длинные узловатые пальцы. Когда он достиг прохода, огромные, бескостные руки разной длины отделились от плеч и поднялись из колодца.

Крича, спотыкаясь, падая на стены, Опойоллак мчался через туннели. Он выбрался из центральной спирали и, притянутый непоколебимым светом, направился вперёд. Его не преследовали звуки, но в параллельных коридорах он замечал тусклые серые фигуры, которые, казалось, двигались с такой же скоростью, как Опойоллак.

В конце концов, он остановился, задыхаясь. Из развилки, на которой он стоял, несколько проходов вели в подземную черноту; но нить света оставалась с правителем, готовая направлять его. Он прислонился к стене, чтобы собраться с силами, и зеркала на его мантии глухо загремели. Затем в тёмном коридоре напротив себя он увидел движение, похожее на быстрое разворачивание бледного гриба. Опойоллак повернулся, чтобы убежать, и заметил, что в проходе, из которого он недавно вышел, погас свет, и к нему потянулась серая скребущая рука. Когда он попятился, рука двинулась к развилке, и подобно слизи стёрла полосу света. Душу Опойоллака вывернуло наизнанку, пока он смотрел, как две руки без тела ощупывают развилку; они растягивались во тьме. Правитель вскрикнул и убежал.

Наконец, он вырвался на улицы Дерда. На мгновение он обернулся, чтобы взглянуть на свой дворец; затем побежал к пустыне по извилистым улицам, которые приобрели теперь зеленоватый оттенок. Тут Опойоллак понял, что освещение и тишина слишком подозрительны; и, посмотрев наверх, он увидел причину этого. Сферы Хаккту следовали своему долгу. Действие рычага действительно остановило аватара Азатота; ибо огромный прозрачный купол накрыл весь город Дерд.

Опойоллак стучал кулаками по стене купола, выкрикивая проклятия в адрес своего народа, в адрес Сфер Хаккту и мерзости из подземелий. Но купол не отвечал на его мольбы; и пока Опойоллак бросался всем телом на прозрачную поверхность, две огромные тени рук разной длины поднялись к куполу, а потом спустились к правителю.

Такова легенда, что рассказывают по ночам Сферы Хаккту, которым была поручена защита планеты Тонд.

Перевод: А. Черепанов

Лицо в пустыне

Ramsey Campbell, «The Face in the Desert», 1965

Что бы читатель не слышал о "Некрономиконе" и его богохульном авторе, он должен понимать, что безрассудный всеведущий араб Абдул Альхаздред, написавший эту книгу, был разорван в клочья невидимыми демонами на глазах множества свидетелей. Он точно не мог быть обычным человеком. Настолько запретное знание никогда не сможет вынести любой психически здоровый человеческий разум. Содержание книги Альхазреда беспокоит большинство читателей, но совершенно определённо, что он знал гораздо больше, чем даже осмеливался двусмысленно намекать на страницах своей книги. Его телом, должно быть, на время овладела чужая сила, и я убежден, что смогу в своём рассказе раскрыть для общественности историю о том, как с ним произошла эта чудовищная одержимость.

Я отправился в Аравию в 1955 году, когда впервые услышал об этой легенде. Конечно, я подразумевал и исследования сверхъестественного, и поиск ключей к малоизвестным космическим знаниям, но эта поездка замышлялась в первую очередь для собственного удовольствия, вместе с изучением некоторых легендарных достопримечательностей, идолов и мест. Я видел святыни рептилианского Себека и безликого Ньярлатхотепа, а однажды увидел засохшее существо, которое было вложено в мумию. Мне сказали, что это один из разумных шипов Глааки. Мне хотелось увидеть немного экзотического Востока, и с этой целью я избегал городов после наступления темноты. Я бродил по пустыням и спал в палатке под открытым небом, хотя ночные температуры делали это занятие опасным. Но именно в городе, название которого я забыл, старый погонщик верблюдов заметил, что я иностранец, и начал рассказывать мне причудливую местную легенду о том, почему жители избегают посещать странную и угрюмую пустыню на западе.

Конечно, он говорил на чужеземном диалекте, но я понял, что он поведал примерно следующее:

— Видите эту пустыню на западе? Вот где находится Ирем, или, вернее, мне рассказывали, что он находится там. Конечно, люди здесь очень суеверны, не такие как вы или я, но они говорят, что город, который там расположен, не имеет названия. Они верят, что это и вправду Ирем. Говорят, что миф о Себеке зародился здесь — из-за призраков существ-аллигаторов, которые, как предполагают, населяют тот город. Здесь Абдул Альхазред сочинил своё двустишье, как вам известно. Полагаю, вы должны знать, что я имею в виду? Да, хорошо, всё это общеизвестно, но у