Каким-то образом разговор вернулся к особому ингредиенту. Она была непреклонна в том, что сделает все это со мной, что это тоже ее судьба. Я больше не мог с ней спорить. Она истощала меня аргументами. Кроме того, я слишком долго прожил без нее. Я не хотел ссориться теперь, когда мы снова были вместе.

Мы замолчали и уставились в потолок. Я бы все отдал, чтобы поцеловать ее, но я не хотел давить на нее. Вместо этого я закрыл глаза.

Я думал о романе с Ирен. Я думал, что любил ее. Это была не любовь. Тогда я заботился только о себе. Мне нравилось то, кем она была для чудовища. На самом деле мне было на нее наплевать.

Елена никогда бы не посмотрела на меня, если бы узнала обо мне и Ирен. Я чувствовал себя ублюдком, лгущим ей.

Мои мысли переключились на Саадедина. Кого использовал Горан, чтобы сделать Саадедином? Я мало что знал об этом процессе. Мне следовало быть более внимательным на уроках.

Темы проносились у меня в голове. Моя семья, люди, застрявшие здесь, миссия, праздник и Уилл. Он пойдет ко дну. Я дал эту клятву, и не имело значения, был ли он членом семьи или нет.

Он не был человеком, он был далек от этого.

— 40~

На следующее утро я позволил Елене поспать.

Я нашел Чарльза и Маркуса на кухне с Гертрудой. Она собиралась готовить завтрак.

— Чашечку кофе, Бле… — Она уставилась на меня. Ее глаза заблестели.

— Я бы с удовольствием, спасибо.

Я сел. Чарльз взял меня за подбородок и повернул мое лицо так, чтобы получше рассмотреть мой глаз.

— Я же говорил, что утром все будет по-другому, — сказал я.

Гертруда поставила передо мной чашку кофе, пока Маркус рассказывал ей о вчерашнем разговоре. Я рассказал ему о плане пира, так как в это время он был в душе.

— Блейк, видеть это не для дракона твоей лиги. Ты поставишь под угрозу миссию, — сказал он.

— Ты говоришь как Елена.

— Элль знает, какая душевная боль здесь происходит, — сказала Гертруда.

— Что с ней случилось? — спросил Чарльз.

— Сеймур. — Я покачал головой.

— Они напали на нее, не так ли? — спросил Маркус.

— Это еще мягко сказано. То, что эти свиньи сделали с ней… — Я не смог закончить. — Но она вернулась ко мне. Дорога была нелегкой. Все еще нелегка.

— Мне жаль, что ты вот так потерял ее. Я могу только представить, что творилось у тебя в голове. — Гертруда положила руку мне на плечо.

— Нет, это была моя вина. Я слишком упорно боролся с дентом, и когда, наконец, сдался, было слишком поздно.

Они хранили молчание.

— Они заплатят за то, что сделали с ней. — Я многозначительно посмотрел на всех троих. — Я умоляю вас не смотреть на нее по-другому. Она нужна здесь, и прошло много времени с тех пор, как она чувствовала это.

Чарльз коснулся моей руки.

— Мы не скажем ни слова. Обещаю.

— Спасибо.

— Итак, — сказал Маркус. — Ты готов увидеть поля?

— С удовольствием.

— Разве у твоего отца здесь не было земли?

— Да, но мы не были сильны в сельском хозяйстве.

Они оба рассмеялись. Маркус чмокнул Гертруду в щеку, и мы вышли из дома.

Они повели меня прогуляться по фруктовым рощам. У них было все, от винограда до вишен. Теплицу немного подновили, как и сарай.

Они показали мне убежище и рассказали, как Елена спасла всем им жизни, когда ее и Энни похитили. Они не понимали, как она это сделала, но всегда будут благодарны ей за это.

— Думаю, это Рубикон, — сказал я.

— Что? — спросил Чарльз.

— Она думает, что это волшебство, но это не так. У меня есть способность смешивать цвета, которую я только что обнаружил. Держу пари, это то, чем она воспользовалась.

— Ты можешь исчезать? — спросил Маркус.

— Среди прочего. Самое приятное, что все, кто находятся со мной, когда я это делаю, тоже исчезают.

Они уставились на меня.

— Если с буйо ничего не получится, я позабочусь о безопасности малышей. Обещаю.

— Спасибо тебе, Блейк. За все, что ты делаешь, и за все, что собираешься сделать. Фермерство — не работа для одного человека, — сказал Чарльз.

Я понял, к чему он клонит.

— Я здесь, чтобы помочь вам в любом случае.

Мы вернулись в дом позавтракать, и Маркус попросил меня снова разогреть водогрей. Пока оба мужчины смотрели через мое плечо, я положил руки по обе стороны бака. Чарльз ухмыльнулся, а Маркус уставился на мои сияющие руки. У него было такое же выражение лица, как у его сына прошлой ночью.

— Энни никогда не разогревала его для вас? — спросил я.

— Энни многое потеряла. Жар — одно из этого.

Я ненавидел то, как это место сломало ее.

— Я собираюсь принять душ, — сказал Чарльз и исчез в коридоре.

Я последовал за Маркусом обратно на кухню. Приближаясь, мы услышали голоса. Он поднялся наверх, а я продолжил путь на кухню.

— Он может это сделать? — спросила Дейзи.

— Мы не были самыми большими поклонниками друг друга. Он возненавидел меня, когда я впервые ступила на землю Пейи.

Я застыл. Елена никогда не забудет этого обо мне. Они сидели за столом. На коленях у Елены сидела красивая маленькая девочка.

— Возненавидел тебя? — В голосе Энни звучало сомнение, и я вошел на кухню. — Блейк?

Я улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку.

— Я же говорил тебе, Элль может изменить твое мнение обо мне. — Так ее здесь называли. Честно говоря, это было довольно запоминающееся выступление.

— Смельчак, что ты сделал?

Все смеялись над этим прозвищем.

— Я действительно стал темным, — ответил я.

Она с беспокойством смотрела на меня, когда я стоял перед столом.

— Насколько темным?

— Это больше не имеет значения. Я увидел свет.

Она рассмеялась.

— Кто это? — прошептала маленькая девочка, которая могла быть родственницей Елены.

— Он — мой эгоистичный дракон. Тот, о ком я думала, попал на небеса, — ответила Елена.

Я разразился лающим смехом. Небеса?

— Он вернулся? — спросила маленькая девочка.

— Да, я думаю, небеса вышвырнули его вон.

— Они это сделали? — Ее глаза были огромными.

— Нет! — Я присел на корточки перед девочкой, когда она сидела на коленях у Елены. — Они этого не сделали. И я не эгоист. Больше. — Я протянул руку, чтобы поприветствовать милашку. — Я — Блейк. Ты, должно быть, Кэсси.

Она спрятала лицо в плече Елены.

— Ладно, может быть, слишком рано. — Я встал и, пристроившись поудобнее, помог Дейзи убрать посуду.