он не был уверен, что из носа не текла кровь или сопли. Возможно, всё сразу. Аисо старался не бить его по ушам, Симицу отвечал тем же. Это не означало, что удары туда не попадали. Ладонь Симицу начала ныть от постоянных пощечин.

   Он не знал, сколько это будет продолжаться. Рядовые начали падать. Офицеры подходили к ним, били ногами и ругались. Никто даже не думал притворяться, не в этот раз. Лишь когда даже полированный сапог не мог поднять бойца на ноги, его оставляли лежать на земле.

   Наконец, полковник Фудзикава презрительно прокричал:

   - Довольно!

   Капрал Аисо вскинул руку для очередного удара. Симицу уже было неважно, ударит он или нет. После стольких пощечин, ещё одна ничего не решит. Однако Аисо остановился. Он закачался. Изо всех сил он старался удержать равновесие. Ему явно не хотелось упасть на глазах собственного отделения. Учитывая, что почти все они остались стоять, упасть для капрала означало потерять лицо.

   Ему казалось, что он уже его потерял. Ему даже хотелось опозориться. Тогда больше не пришлось бы испытывать это противное чувство.

   - Идите, умойтесь, - приказал Фудзикава. - Вы отвратительны. Ваш внешний вид позорит японскую армию.

   "И кто в этом виноват?" - мелькнула в голове Симицу вялая мысль. Но он никогда бы не сказал этого вслух, даже если бы янки принялись потрошить его кривым ржавым штыком. Дисциплина важнее всего. Поклонившись капралу Аисо - тот ответил таким же поклоном - Симицу постарался переключить своё внимание, или то, что от него осталось, на подчиненное ему отделение.

   Все уже стояли на ногах. Кто из них падал, он не понял. Спрашивать Симицу не стал. Упавший терял лицо. Весь полк его потерял. Весь гавайский гарнизон его потерял. Зачем дополнительно унижать отдельного солдата?

   Выпрямившись и высоко подняв головы, они вернулись в казарму. Там они выстроились в очередь к умывальнику, чтобы умыть лица, прополоскать рты и почистить окровавленные гимнастерки.

   - Я думал, у меня голова отвалится, - не без гордости произнёс Сиро Вакудзава.

   - Все так думали, - сказал Симицу. Бойцы дружно закивали. Капральское звание обычно освобождало от подобных проявлений насилия. Но не в этот раз. Он был весь избит, как и остальные. Никто не мог сказать, что он остался в стороне. Никто не мог сказать, что он сумел избежать наказания. Сегодня, он такой же, как все.

   - Если американцы снова явятся, мы будем готовы, - сказал ефрейтор Фурусава.

   - Разумеется, будем. Кому захочется снова всё это переживать? - Вакудзава умудрялся сохранить веселое настроение даже после побоев.

   - Что американцы намерены делать? - спросил кто-то. Симицу в это время умывался, холодная вода и обжигала и освежала, поэтому он не знал, кто именно спрашивал. Солдат продолжал: - Они не могут устроить ещё один такой же налет. Фурусава прав. Мы их размажем.

   Симицу отошел от мойки, фыркая, словно кит. Он помотал головой, разбрызгивая повсюду капли воды, что в очередной раз доказывало, насколько ужасно он себя чувствовал.

   - Если американцы снова явятся, это будет уже не одиночный налет, - сказал он. - Они бросятся сюда всей толпой, как разъяренные псы и попытаются отбить Гавайи обратно.

   Несколько бойцов его отделения снова кивнули. Те, кто из-за побоев сделать этого не смог, сказали коротко:

   - Hai.

   Обязанность по написанию отчета по нападению американцев на японский гарнизон Оаху легла на плечи коммандера Мицуо Футиды. Сам он отнесся к этому не просто как к обязанности. Прежде чем сесть перед чистым листом бумаги, он посоветовался с Минору Гэндой. Гэнда был одним из немногих, с кем Футида мог говорить прямо.

   - Не так уж всё и сложно, - сказал Гэнда. - Они поступили так, как мы меньше всего от них ожидали, вот и всё. Нельзя быть готовым к тому, чего не ждёшь.

   - Это-то как раз понятно, - ответил Футида. - Но что мне писать на остальных сорока девяти с половиной страницах?

   Улыбка Гэнды здорово омолодила его.

   - Убедите генерала Ямаситу и капитана Хасэгаву, что этого больше не повторится.

   Футида поклонился, не вставая.

   - Domo arigato, - сказал он, приправив свои слова максимальным сарказмом. - Лучше не стоит. Если подобное повторится, нам придется покончить с собой. - Он не шутил, по крайней мере, частично. Весь гарнизон погрузился в болезненную оргию самоистязания. Если американцам снова удастся их провести... прольется очень много крови.

   - Они продолжат шнырять вокруг островов. Вопреки нашим ожиданиям, сдаваться они не намерены, - сказал Гэнда. - Авианалеты с кораблей, подлодки, может, даже гидросамолеты.

   - Нужно найти способ вовремя их пеленговать, - сказал Футида.

   - Лодки наблюдения вроде неплохо справляются? Со шкипером той лодки обошлись слишком жестоко. Зачем винить его в том, что он не заметил В-25, когда их никто не заметил?

   - Лодки наблюдения не так эффективны, - настаивал Футида. - Их можно обойти, шкиперы могут что-то упустить. Понимаю, мы все ошибаемся, но мы должны были знать, что собирались делать американцы до того, как они это сделали.

   - Как? - задал резонный вопрос Гэнда.

   - Не знаю. Но выясню. Наши инженеры узнали, что за устройство американцы уничтожили в Опане перед отступлением?

   - Чем бы оно ни было, оно не сработало. Мы застали их врасплох. Пока не начали падать бомбы, они о нас и не подозревали. Ведь вы сами сигнализировали "Tora! Tora! Tora!", давая всем понять, что внезапность была нами достигнута.

   - Нет, это был мой радист Мидзуки, - ответил Футида.

   - Я думал, вы моряк, а не жалкий юрист, - заметил Гэнда.

   - Я и есть моряк. И как моряк, я хочу знать, что это за установка.

   - Мне нечего вам о ней рассказать. Не думаю, что и инженеры что-то знают.

   Коммандер Футида начал злиться.

   - А должны уже знать, Гэнда-сан. В их распоряжении было несколько месяцев. Они нашли какие-нибудь документы?

   - Вряд ли. - Гэнда пожал плечами.