Шрифт:
Закладка:
Охнул и спрятался в окоп поднявшийся было к нему Сашка. А Сергей только пригнулся, он так и не вышел из своего оцепенения до конца налета. И на всю жизнь запомнил эту картину, она будет сниться ему и через год, и через три, и через десять лет. Даже через двадцать лет он ночью, мокрый от пота, выныривал из вечного кошмара в реальность. В глаза любящей жены на измученном болью за него лице, в которые он вцеплялся, как в единственный спасательный круг, неизменно вытягивающий его из этого кошмара. Черная, как уголь пустота ночи. Багровое пламя, горящее повсеместно, тут и там, оно только подчеркивало темноту ночи. И горящие и кричащие от нечеловеческой боли люди. Люди, разрываемые на куски снарядами авиационных пушек. И ощущение полного, всеобъемлющего собственного бессилия.
– Ребята, вы в порядке? – голос старшего лейтенанта Ильина, перебежками передвигающегося вдоль остатков позиций своего отряда, вывел Сергея и Сашку из натурального ступора. Вроде и не в первый раз им приходится наблюдать последствия налета американских штурмовиков, но к этому привыкнуть невозможно. Вроде все уже видели, и не один раз, но все равно картина того, что творит с людьми напалм и огонь авиационных пушек, это зрелище, на которое не может нормально смотреть ни один человек. Если только он не конченый маньяк, конечно.
– Да, – просто ответил Сергей. Увидев взгляд Сергея на свои руки, старший лейтенант пояснил:
– Помогал тушить двоих. А этот напалм, такая зараза, прилипает ко всему. Вот и сам обгорел немножко.
На рукава старлея действительно было страшно смотреть. Там, где на них попали капли напалма, исчезла вся одежда, сквозь прорехи офицерской шинели были видны черно-красные ожоги на предплечьях.
– Товарищ старший лейтенант, вам бы в медпункт, или хотя бы перевязку сделать, – с этими словами Сергей начал доставать из вещмешка перевязочный пакет.
– Отставить перевязку. Потом. Приготовьтесь, сейчас они пойдут в атаку. А у нас половина отряда убитыми и обожженными. Я связался по радио с батальоном, обещали подкрепление отправить. Но это будет не раньше, чем через полчаса. Так что эти полчаса нам надо продержаться.
– Товарищ старший лейтенант, а точно будет атака? – недоверчиво переспросил Сашка.
– Точно будет. Я бы на месте американцев уже бы ее начал.
Словно в подтверждение его слов, на востоке взревели моторы.
– К бою! – каким-то звенящим от отчаяния голосом закричал Ильин, убегая к своему окопу.
– Есть, к бою, – совсем недружно проговорили ему в ответ Сергей с Сашкой, устраивая свои карабины на бруствере своего мелковатого окопчика. Хоть и не успели они его отрыть в полный профиль, но все-таки какая-никакая, но защита. Тем более что он уже только что спас им жизни, выручил. Сергей передернулся, на секунду представляя себя на открытом месте при недавнем авианалете.
03 ноября, местное время 06:39. Камчатка. Командный пункт сводной тактической группы третьей дивизии Корпуса морской пехоты, четыре километра к востоку от брода через реку Паратунка
Приказ, полученный из штаба высадки, в корне отличался от приказа того же штаба, только полученного пятью часами ранее. Подполковник Стейтон, назначенный командиром сводной тактической группы из 22 и 23-го экспедиционных батальонов и танкового батальона третьей дивизии Корпуса, когда ознакомился с его содержимым, только усмехнулся. Похоже, в штабе высадки настроения кидаются из одной крайности в другую. Предыдущий приказ подразумевал выход этих трех батальонов в тыл всей обороняющейся группировке русских, чуть ли не на оперативный простор. Сейчас он был гораздо скромнее, сводной группе надо было всего-навсего восстановить утраченное положение, вернуть позиции, занятые десантом вчера вечером. Справедливости ради, надо признать, что и силы были уже не те. Батальоны еще вчера понесли ощутимые потери, а после ночного боя они не насчитывали и половины своей штатной численности. У танкистов после дневных вчерашних боев потерь не имела только рота тяжелых танков. Но этой ночью, в последней атаке, командир роты капитан Пол Ксавье умудрился не только погибнуть сам, но и потерять все свои танки. В бою с многократно слабейшим противником. Жаль, что он погиб, Ричард хотел бы много чего ему высказать. Но чего нет, того нет, поэтому будем обходиться своими силами.
Больше всего Стейтона беспокоило наличие, как минимум, роты русских танков Т-34 в районе его наступления. «Тридцатьчетверка» – танк, конечно, уже устаревший и тому же «Паттону» М48А3 в поединке сильно проигрывает. Но его 85-миллиметровая пушка пробивает бронетранспортер навылет, и проверять, что может натворить даже один Т-34 с LVTР5 морпехов, Ричарду как-то не очень хотелось. Поэтому 23-й экспедиционный батальон, вернее, рота морпехов и девять бронетранспортеров, что от него осталось, атакует не успевших окопаться русских сразу после авиаудара четверки «Скайрейдеров». Фактически им надо доехать на БТР до разгромленных позиций противника и добить, все, что там еще будет шевелиться. Три «Паттона» – все, что осталось от бронетанкового батальона дивизии, идут позади атакующих, прикрывая их огнем своих орудий от всяких неожиданных случаев. 22-й батальон идет за ними в качестве резерва. И, как вишенка на торте, два «Скайрейдера» в зоне ожидания, с еще не растраченным боезапасом. Как только последует контратака русских танков, а она непременно последует, штурмовики нанесут по ней удар. Оставшаяся четверка «толстых собак», которая уже истратила свой боекомплект и имеет в наличии только осветительные бомбы, тоже пригодится. Ведь до нормального рассвета еще как минимум сорок минут. Кстати, на столько времени же у пилотов и топлива осталось, с учетом обратного полета до Атту-стейшн. А если все получится, тогда можно подумать и о более далеких целях. Сделать то, что не удалось совершить неудачнику Ксавье, занять поселок Паратунка и выйти на рокадную дорогу Термальный – Паратунка – Николаевка – Елизово. Этим маневром его тактическая группа не только снимет угрозу обстрелов своего аэродрома, но и создаст сильнейшее давление на весь южный фланг обороны противника. Русские просто будут
