Шрифт:
Закладка:
– Мистер Холмс, преступление было совершено сегодня в три часа утра. Как вы могли так быстро узнать об этом и прибыть из Лондона одновременно со мной?
– Я предвидел это. Я прибыл в надежде это предотвратить.
– Тогда у вас должны быть важные улики, о которых мы не знаем, так как все говорили, что эта пара жила очень дружно.
– В качестве улик у меня только пляшущие человечки, – сказал Холмс. – Я объясню вам это позже. Между тем, поскольку уже слишком поздно и эту трагедию уже не предотвратить, я очень хочу применить знания, которыми я обладаю, чтобы помочь свершить правосудие. Будете ли вы привлекать меня к своему расследованию или предпочтете, чтобы я действовал сам по себе?
– Я был бы горд тем, что мы действовали сообща, мистер Холмс, – искренне ответил инспектор.
– В таком случае я был бы рад выслушать показания свидетелей и осмотреть помещение без малейшего ненужного промедления.
Инспектору Мартину хватило здравого смысла позволить моему другу поступать по-своему, и он ограничился тем, что тщательно записывал результаты расследования. Местный хирург, пожилой седовласый мужчина, только что вышел из комнаты миссис Хилтон Кьюбитт и сообщил, что ее ранение серьезно, но не смертельно. Пуля попала в лобную кость, и, вероятно, в сознание она сможет прийти не скоро. На вопрос о том, застрелилась ли она сама или выстрелили в нее, врач не рискнул дать какого-либо определенного заключения. Несомненно, пуля была выпущена с очень близкого расстояния. В комнате был найден только один револьвер с двумя пустыми каморами. Мистер Хилтон Кьюбитт был убит выстрелом в сердце. Можно было в равной степени предположить, что он сначала застрелил ее, а затем выстрелил в себя, или что преступницей была она, поскольку револьвер лежал на полу на равном расстоянии между ними.
– Его тело перемещали? – спросил Холмс.
– Мы ничего не трогали, только леди. Мы не могли оставить ее, раненую, лежать на полу.
– Как долго вы здесь находитесь, доктор?
– С четырех часов утра.
– Кто-нибудь еще здесь был?
– Да, местный констебль.
– И вы ни к чему не прикасались?
– Ни к чему.
– Вы действовали с большой осмотрительностью. Кто послал за вами?
– Горничная Сондерс.
– Это она подняла тревогу?
– Она и миссис Кинг, кухарка.
– Где они сейчас?
– Полагаю, на кухне.
– Тогда, я думаю, нам лучше сразу выслушать их показания.
Старая, обшитая дубовыми панелями гостиная с высокими окнами превратилась в штаб расследования. Холмс сидел в большом старомодном кресле, его неумолимые глаза блестели на изможденном лице. Я мог прочесть в его взгляде то, что он задался целью во что бы то ни стало продолжать расследование до тех пор, пока клиент, которого он не смог спасти от смерти, наконец не будет отомщен. Элегантный инспектор Мартин, старый седовласый сельский врач, я и флегматичный деревенский полицейский составляли вторую часть этого странного сборища.
Две женщины дали достаточно четкие показания. Их разбудил ото сна хлопок, за которым через минуту последовал второй. Они спали в смежных комнатах, и миссис Кинг побежала к мисс Сондерс. Вместе они спустились по лестнице. Дверь в кабинет была открыта, на столе горела свеча. Их хозяин лежал ничком в центре комнаты. Он был мертв. У окна скорчившись сидела его жена, прислонившись головой к стене. Она была тяжело ранена, и одна сторона ее лица была красной от крови. Она тяжело дышала, но была не в состоянии что-либо произнести. В коридоре, как и в комнате, было все в дыму и пахло порохом. Окно, несомненно, было закрыто и заперто изнутри. Обе женщины были уверены в этом. Они сразу же послали за доктором и за констеблем. Затем, с помощью конюха и мальчика, его помощника, они перенесли свою раненую хозяйку в ее комнату. И она, и ее муж спали в этой кровати. Она была одета в платье, он был в халате, накинутом поверх пижамы. В кабинете ничего не было сдвинуто с места. Насколько им было известно, между мужем и женой никогда не было никаких ссор. Все всегда считали их очень дружной парой.
Таковы были показания прислуги в общих чертах. Отвечая инспектору Мартину, они ясно дали понять, что все двери были заперты изнутри и что никто не мог сбежать из дома. В ответ на вопрос Холмса, они обе вспомнили, что почувствовали запах пороха в тот момент, как выбежали из своих комнат на верхнем этаже.
– Обратите особое внимание на этот факт, – сказал Холмс своему коллеге-сыщику. – А теперь, я думаю, мы можем провести тщательный осмотр комнаты.
Кабинет оказался небольшой комнатой, три стены которого были уставлены полками с книгами, письменный стол стоял у обычного окна, выходившего в сад. В первую очередь мы обратили внимание на труп несчастного помещика, чье огромное тело лежало, растянувшись поперек комнаты. Беспорядок в его одежде свидетельствовал о том, что мужчину внезапно разбудили ото сна. Пуля была выпущена в него спереди и застряла в его теле, пронзив сердце. Его смерть, несомненно, была мгновенной и безболезненной. Ни на его халате, ни на руках не было следов пороха. По словам сельского врача, у леди были пятна пороха на лице, но ни одного на руке.
– Отсутствие пятен пороха на руке ничего не значит, хотя их наличие может означать все что угодно, – сказал Холмс. – Если порох из неправильно подобранного патрона случайно не высыплется, можно сделать много выстрелов, не оставив никаких следов. Наверное, тело мистера Кьюбитта теперь можно убрать. Я полагаю, доктор, вы пока не нашли пулю, которая ранила леди?
– Чтобы это сделать, потребуется серьезная операция. Но в револьвере все еще четыре патрона. Было произведено два выстрела и нанесено два ранения, так что можно проследить местонахождение каждой пули.
– Похоже, что так, – сказал Холмс. – Возможно, вы также можете объяснить появление отверстия от пули, которая, очевидно, попала в край оконной рамы?
Он внезапно повернулся, и его длинный тонкий палец указал на отверстие, пробитое прямо в нижней створке окна, примерно на дюйм выше нижней перекладины.
– Черт возьми! – воскликнул инспектор. – Как вы вообще заметили это отверстие?
– Потому что я его искал.
– Поразительно! – сказал сельский врач. – Вы, безусловно, правы, сэр. Значит, был произведен третий выстрел, и, следовательно, должен был быть третий человек. Но кто это мог быть и как он мог скрыться?
– Это задача, которую мы сейчас собираемся решить, – сказал Шерлок Холмс. – Вы помните, инспектор Мартин, когда служанки сказали, что, выйдя из своей комнаты, они сразу почувствовали запах пороха, я заметил, что это чрезвычайно важный момент?
– Да, сэр, но, признаюсь, я не совсем вас понял.
– Это наводит на мысль, что, когда стреляли, окно, как и дверь комнаты были открыты. Иначе дым пороха не мог бы так быстро распространиться по всему дому. Для этого в комнате был необходим сквозняк. Однако и дверь, и окно были открыты лишь на очень непродолжительное время.
– Как вы сможете это доказать?
– Потому что свеча не оплыла.
– Превосходно! – воскликнул инспектор. – Превосходно!
– Будучи уверенным, что во время трагедии окно было открыто, я предположил, что в этом деле мог быть замешан третий человек, который стоял снаружи и стрелял в окно. Любой выстрел, направленный в этого человека, мог угодить в оконную раму. Я посмотрел, и там, конечно же, был след от пули!
– Но как получилось, что окно оказалось закрытым и запертым?
– Первым побуждением женщины было бы закрыть и запереть открытое окно. Но, ага! Что это?
На столе в кабинете стояла дамская сумочка – изящная маленькая сумочка из крокодиловой кожи, отделанная серебром. Холмс открыл ее и вытряхнул содержимое. Внутри было двадцать пятидесятифунтовых банкнот Банка Англии, скрепленных резинкой, – и больше ничего.
– Эта улика должна быть сохранена, потому что она будет фигурировать на суде, – сказал Холмс, передавая сумочку с ее содержимым инспектору. – Теперь необходимо попытаться пролить некоторый свет на историю третьей пули, которая, судя по характеру расщепления дерева, была выпущена изнутри комнаты. Я хотел бы снова увидеть миссис Кинг, кухарку. Вы сказали, миссис Кинг, что вас разбудил ГРОМКИЙ хлопок. Когда вы это сказали, вы имели в виду, что, как вам показалось, он был громче, чем второй?
– Ну, сэр, этот хлопок меня разбудил, так что мне трудно
